Сердце на ладони

В поселке химического завода автоинспектор хотел остановить его за превышение скорости — Славик пролетел мимо. Однако бдительный блюститель дорожного порядка успел запомнить номер. Поэтому очень скоро на радость ГАИ там точно знали, в каком направлении гонят украденную машину. На двести километров по магистрали были подняты на ноги все милицейские посты.

Километрах в тридцати от города Славик увидел стоящий впереди на дороге мотоцикл. И двух человек в черных тулупах рядом. Он понял, что поджидают его. И тут же понял, представил, что произошло там, в городе. Ну что ж, не одному ему страдать. Пусть и самодовольный отец поволнуется за свою «движимую собственность». В последнее время он был слишком веселым.

И Славик помчался прямо на милиционеров. Они не выдержали — отскочили в сторону. В зеркальце Славик видел, как один выхватил пистолет. «Стрелять? Вот это здорово!» Милиционеры вскочили на мотоцикл. Гонятся. И его охватило новое чувство — отчаянный азарт гонки. Он засвистел, загоготал, словно ковбой на коне.

— А ну, поймайте!

Заметив, что мотоцикл отстает, он нарочно сбавил газ, дал им подъехать ближе. Опять увидел в зеркальце, как тот, что в коляске, достал пистолет. Тогда снова рванул вперед, так, что изгпод колес полетела ледяная пыль.

Милиционеры отстали, зная, что впереди есть другие.

Километров через пятнадцать — двадцать беглеца ждала новая ловушка.

Навстречу шел ГАЗ-69. Славик сперва ничего не заподозрил: мало ли встречных машин! Но вдруг метров за двести «газик» точно занесло — он стал поперек дороги.

— А-а! — Славик завыл, как дикарь. Но хватило воли не перекинуть ногу с педали газа на педаль тормоза. До боли впился в баранку. Зажмурился. Не выдержали нервы у милиционера, сидевшего за рулем, — рванул машину в кювет. И Славик проскочил и эту засаду. Глянул в зеркальце, увидел, как «газик» выбирается из снега, разворачивается, злорадно крикнул:

— Что, выкусили?!

Начальник районной милиции, человек добрый и спокойный, решил:

— Пьяный. Не гони, Петро. Никуда не денется. А то еще разобьется, дурак. — Начальник жалел пьяных, даже преступников. Но Петра «заело»: какой-то щенок так напугал, стыдно подумать. И он нажал на газ.

Неожиданно Славик почувствовал, что «москвич» точно обессилел. Нет, стрелка по-прежнему подрагивала около «100». Но все-таки что-то не так. А тут еще вылетел к реке. Крутой-крутой спуск, а на том берегу еще более резкий подъем. И Славика охватил страх. Показалось, что машина с такого разгона не сможет проскочить узкий мостик, что у него не хватит силы удержать руль и он слетит в речку, проломит лед…

Не успел он это подумать, как нога сама перескочила на тормоз. Но машина, словно разъяренный зверь, вышла из-под его власти. Рванула влево. Он крутнул руль вправо, «москвич» с бешеной скоростью закружился на месте, оторвался от земли и по спирали поднялся в воздух. Один виток, второй, третий…,

37

Зося, услышав звонок, торопливо открыла дверь, увидела Антона Кузьмича. Она ждала его уже несколько дней… Но, увидев, не сумела скрыть смущения. И он чуть смутился.

В руках у него были пакеты. Морозом и снегом, елкой, праздничным запахом покупок и еще чем-то приятным, здоровым пахнуло от него на Зосю. Она вдохнула все это, и у нее закружилась голова. Отступила с порога. Он вошел, закрыл дверь. Они оказались в полумраке прихожей.

Зося шарила по стене, искала выключатель и никак не могла найти. Антон Кузьмич через ее голову протянул руку и сразу включил свет, но при этом уронил один из пакетов. Раздался звон разбитого стекла. Зося наклонилась, чтоб\ поднять пакет. Он сделал то же, и они стукнулись головами; хорошо, что у него такая мягкая шапка.

Антон Кузьмич засмеялся:

— Это на счастье.

Она не поняла, что на счастье — то ли, что разбилось что-то, то ли, что они стукнулись… Но тоже засмеялась.

Он тут же, в прихожей, произнес несколько торжественно, даже официально:

— Поздравляю вас, Софья Степановна, с наступающим Новым годом. Желаю… Ну, желаю всего самого наилучшего. Рад был бы встретить Новый год вместе с вами. Но не могу. Приглашен. Вот зашел… поздравить… И маленький подарок примите…

Он протянул один, из пакетиков.

— Что вы! — но взяла и прижала к груди, как самое дорогое.

Ей следовало предложить ему раздеться, пригласить в комнату. Но она лишь молча стояла перед ним, скрестив на прижатом к груди подарке руки, и боялась поднять голову, взглянуть в его глаза.