Прикосновение волшебства

Казалось, Кассандра вот-вот взорвется от негодования.

— Разумеется! И они тотчас обеспечат мне билет в один конец до Франции! Уж лучше я снова сяду за игорный стол, чем напишу любому из них! Впрочем, за игорный стол я тоже не собираюсь садиться! — поспешила добавить она, видя радостное выражение на лицах обоих слуг.

Ближе к вечеру она отправилась в гости к Меррику — брать у него урок музыки. Всю дорогу разговор со слугами не выходил у нее из головы. Она не имела права заставлять Лотту и Джейкоба голодать вместе с ней, а деньги были на исходе. Кстати, она не собиралась тратиться на живую изгородь, но так получилось, что в их владения забрели олени и едва не уничтожили посевы. Откуда ей было знать, что полевые работы потребуют таких расходов! Ей казалось, что достаточно расчистить участок земли, бросить в почву зерна, и можно отдыхать — урожай вырастет сам собой. Увы, сначала олени, потом дожди, потом жара — разве могла она все это предвидеть? Однако посевы взошли. Зато арендаторы завели разговор о том, что нужны подводы, чтобы отвезти урожай на рынок, а также разного рода инвентарь — для жатвы, для обмолота, для чего-то еще. И если сейчас у нее почти нет средств, то к концу лета их останется еще меньше.

Меррик, как обычно, встретил ее у живой изгороди, разделявшей их владения. Поначалу Кассандра уверяла его, что не стоит тратить драгоценное время, однако граф и слушать не хотел ее возражений, говоря, что небезопасно девушке одной ходить через поле и лес. Зная, что спорить бесполезно, Кассандра уступила.

Она до сих пор не могла поверить, что их отношения складываются так гладко. В ее глазах Меррик олицетворял собой все то, чего не было у нее самой. Одевался он дорого и со вкусом, ни разу не повысил голоса, распоряжения слугам отдавал негромко, но твердо — повторять не требовалось. Она же не могла справиться с прислугой всего из двух человек, то и дело срываясь на крик. А еще он был на десяток лет старше ее, успел повидать жизнь, набраться опыта, какой ей и не снился. И все-таки у рояля они понимали друг друга с полуслова.

Но сегодня у графа явно имелись иные планы. Возле живой изгороди стояли два оседланных скакуна.

— С вами кто-то еще? — спросила Кассандра.

— Нет, — ответил он.

В последнее время она заметно погрустнела и осунулась, Ее лицо лишь тогда светилось радостью, когда они садились за рояль. От арендаторов он слышал, что на ее посевы свалились самые разные напасти. Увы, тут он был бессилен ей помочь и часто задумывался, не потому ли она стала так грустна и задумчива. Расспрашивать бесполезно — Кассандра все равно ничего не скажет, он же не хотел вторгаться в ее жизнь.

— У моей матери есть старые приятельницы, большие любительницы виста. Вот я и подумал, не лучше ли нам совершить прогулку на свежем воздухе, чем терпеть их чопорное общество!

Кассандра с улыбкой погладила бархатистый нос гнедой, кобылы.

— Наконец-то графиня нашла способ выдворить нас из дома! Ваша мать — умная женщина, милорд.

— А еще она привыкла командовать, помыкает слугами и вообще ужасная зануда. Ну да хватит о ней. Если хотите, можем и сегодня заняться музыкой, но, по-моему, как-то раз вы обмолвились, что хотели бы иметь верховую лошадь. Вот я и подумал, что верховая прогулка наверняка придется вам по душе. Тем более что последнее время у вас усталый вид.

— Благодарю вас, милорд, вы умеете угодить даме, — сказала Кассандра и, заметив, что граф слегка поморщился, поспешила добавить: — Но вы правы. Я действительно немного устала, и прогулка на свежем воздухе мне не повредит.

Слова Кассандры задели его за живое. Меррик никогда не был дамским угодником, и лишь в последние несколько недель Кассандра поняла почему. Когда дело касалось женщин, граф подчас проявлял непонятную робость. Кассандра наблюдала, как вокруг него суетятся миссис Шеффинг и другие дамы — женщины добрые и отзывчивые, — но Меррик в ответ лишь учтиво кивал и предпочитал хранить молчание, даже выполняя их просьбы. Он никогда не высказывал своего мнения, никогда первым не начинал разговор и даже избегал знаков внимания со стороны девушек.

И Кассандра сделала вывод, что он робок со всеми женщинами, а не только с ней. Сначала она отказывалась это понять, но затем вспомнила свою собственную прямоту. Она никогда не давала ему повода быть робким с ней. Он же неизменно относился к ней как к лучшему другу. Их также сблизил интерес к музыке; разница в возрасте и то, что в глазах людей она была замужней дамой, также помогли преодолеть робость. Ему не было нужды ухаживать за ней, в его глазах она оставалась строптивой девчонкой и чужой женой. Впрочем, такое отношение ее вполне устраивало.