Полная иллюминация

Я не умирал от жажды упомянуть это, но упомяну. Скоро у меня будет достаточно валюты для покупки авиаваучера в Америку. Отец об этом не знает. Он думает, что я рассеиваю все, чем владею, в знаменитых дискотеках, но взамен них я часто иду на пляж и сижу там насестом по много часов, чтобы не рассеивать валюту. Когда я сижу насестом на пляже, я думаю о том, как тебе повезло.

Вчера Игорьку исполнилось четырнадцать. За день тому назад он сделал себе сломанную руку, на этот раз из-за забора, на который влезал, если ты можешь в это поверить. Мы все упрямо старались сделать его радостным человеком, и Мама приготовила торт высшей пробы, у которого было много уровней, и даже устроили маленький праздник. Дедушка, конечно, наличествовал. Он осведомился, как ты, и я сообщил ему, что ты возвращаешься в университет в сентябре, то есть сейчас. Я не информировал его о том, как охранник украл коробку Августины, потому что знал, что ему станет стыдно, а вести о тебе его обрадовали, а он никогда нерадостен. Он хотел через меня осведомиться, возможная ли это вещь, чтобы ты отпочтовал еще одну репродукцию фотографии Августины. Он сказал, что возместит тебе валютой за любые расходы. Я очень огорчаюсь из-за него, о чем уже проинформировал тебя в предыдущем письме. Его здоровье терпит разгром. Он не обладает энергией, чтобы часто нервироваться, и обычно в молчании. По правде, я бы предпочел, если бы он на меня наорал или даже звезданул.

Отец купил Игорьку новый велосипед на его день рождения, что является подарком высшего качества, потому что я знаю, что Отец не обладает валютой для таких подарков, как велосипед. «Бедный Неуклюжина, — сказал он, удлиняясь положить свою руку Игорьку на плечо. — Он должен радоваться в день рождения». Я окружил конвертом изображение велосипеда. Сообщи, если он суперклевый. Пожалуйста, будь правдив. Я не рассержусь, если ты сообщишь мне, что он не суперклевый.

Вчера ночью я постановил не идти ни во что знаменитое. Вместо этого я сидел насестом на пляже. Но я не был в обычном одиночестве, потому что я взял с собой фотографию Августины. Должен признаться, что я экзаменую ее с большой повторяемостью и упорствую в размышлениях над тем, что ты сказал про то, как в нее нельзя не влюбиться. Она красивая. Ты прав.

Довольно моей миниатюрной болтовни. Я делаю из тебя скучного человека. Теперь я буду говорить по поводу своего повествования. Я ощутил, что ты был не так уж умиротворен вторым разделом. За это я ем очередной кусок позорного пирога. Но твои поправки были до того легкие. Спасибо, что проинформировал меня, что надо говорить просто «наложить в штаны», или «обосраться», и еще «прийтись кстати» вместо «идти в руку». Мне очень полезно знать правильные идиомы. Это необходимо. Я знаю, что ты просил меня не видоизменять ошибки, потому что они звучат юмористически, а юмор — единственный правдивый способ рассказать печальный рассказ, но я думаю, что я их видоизменю. Пожалуйста, не сердись на меня.

Я переоформил все остальные приказанные тобой поправки. Я вставил все, как ты распорядился, в часть про когда я первый раз тебя встретил. (Ты по правде думаешь, что мы сопоставимы?) Как ты приказал, я удалил предложение «Он был беспощадно низкого роста» и вставил на его место «Подобно мне, он не был высок». И после предложения ««О», — сказал Дедушка, и я ощутил, что он все еще отшвартовывается от сновидения» я добавил, как ты приказал: «О Бабушке?».

Я уверен, что с этими изменениями вторая часть моего повествования безупречна. Я не смог не заметить, что ты снова отпочтовал мне валюту. За это я снова тебя благодарю. Но, как попугай, повторяю, что уже изрекал: если ты не умиротворен тем, что я тебе отпочтовываю и хотел бы, чтобы валюта была отпочтована назад, я ее отпочтую незамедлительно. У меня нет другого способа гордости.

Над этой следующей секцией я горбатил очень усердно. Она была емкотруднее всех. Я предпринял попытку угадать некоторые из вещей, которые ты заставил бы меня видоизменить, и видоизменил их самостоятельно. Например, я не использовал слово «нервировать» с такой периодичностью, потому что ощутил, что оно делает тебя на нервах, когда прочитал в твоем письме: «Перестань употреблять слово «нервировать». Оно меня достало». Я также изобрел вещи, которыми надеялся тебя умиротворить, вещи смешные и вещи печальные. Я уверен, что ты проинформируешь меня, когда в своих изобретениях я забреду слишком далеко.