39  

Молчание.

— Я специально учился, чтобы работать на этом месте.

— Да? Я тоже учился. Два года в колледже. Это что, необходимое условие для того, чтобы убирать мусор?

— Хорошо, какая работа вам подойдет?

— Посмотрите, что есть в картотеке.

Он перебрал карточки.

— У нас для вас ничего нет. — Он поставил печать в тонкой книжечке, которую мне дали на входе, и вернул книжку мне. — Приходите через неделю. Может, появятся какие-то варианты.

Глава 56

Я нашел работу по объявлению в газете. Меня взяли в магазин одежды. Только он располагался не в самом Майами, а в Майами-Бич, и каждое утро мне приходилось возить свое мутное похмелье по воде через залив. Автобус катился по узкой полоске бетона, выступающей из воды. Никаких боковых ограждений не было. Не было вообще ничего. Водитель гнал свой автобус по узкой бетонной полоске, с двух сторон окруженной водой, и все пассажиры — двадцать пять человек, или сорок, или пятьдесят, сколько было — доверяли ему. Все, кроме меня. Иногда водители менялись, и я каждый раз задавался вопросом, как их отбирают на этот маршрут. Дорога опасная, с обеих сторон — вода, наверняка там глубоко. Одно неверное движение, одна ошибка — и водила убьет нас всех. Это же просто смешно. Допустим, водила сегодня утром поссорился с женой. Или у него рак. Или видения ангелов и Господа Бога. Или запущенный кариес. Да все что угодно. Это может случиться в любой момент. Автобус сорвется с дороги, и мы все утонем.

Я точно знал: если бы я был водителем на этом маршруте, я бы непременно задумался о возможности утопить всех своих пассажиров. Мысль, как известно, творит реальность, и возможности иногда воплощаются в жизнь уже в силу того, что о них кто-то задумался. Потому что на каждую Жанну д’Арк всегда находится свой Гитлер, примостившийся на другом конце доски-качалки. Старая история о добре и зле. Но никто из водителей нас не угробил. Видимо, они думали о другом: о выплатах по кредиту за автомобиль, о результатах бейсбольных матчей, о стрижках, об отпуске, о клизмах, приездах родственников. Во всей этой куче дерьма не нашлось ни одного настоящего мужика. Я всегда приезжал на работу зеленый и мутный, но целый и невредимый. Что лишний раз подтверждает, что Шуман все-таки лучше, чем Шостакович…

Меня взяли на должность, которая у них называлась «помощник завхоза». Помощник завхоза — это такой человек, у которого нет никаких определенных обязанностей, кроме обязанности всегда быть под рукой. Предполагается, что он просто знает, что надо делать. Знает на уровне глубинных инстинктов. И эти инстинкты должны подсказать ему, как лучше всего управляться с делами, чтобы все было в порядке, и компания, которая для нас как Родная Мать — именно так, с большой буквы, — всячески процветала, а мы бы удовлетворяли ее потребности и выполняли бы все ее маленькие капризы, совершенно абсурдные, нескончаемые и мелочные.

Хороший помощник завхоза — это такой человек, у которого нет ни лица, ни половой принадлежности, ни личных амбиций. Его основная черта — полное самозабвение и самопожертвование. Он всегда ждет у дверей магазина, когда придет первый сотрудник, у которого есть ключи. Он встречает своих сослуживцев на улице, желает им доброго утра, называя каждого по имени и сияя лучезарной улыбкой, с тем, чтобы поднять им настроение перед началом рабочего дня. Он исполнительный и послушный. Он заботится об удобствах коллег по работе. Следит за тем, чтобы в сортире — и особенно в женском сортире — всегда была туалетная бумага. Вовремя опорожняет мусорные корзины. Протирает окна, чтобы на них не было грязных разводов. Производит мелкий ремонт офисной мебели. Следит за тем, чтобы двери не скрипели и хорошо открывались. Чтобы часы показывали верное время. Чтобы не заворачивались уголки коврового настила. Чтобы могучим откормленным тетям не приходилось носить небольшие пакеты с покупками самостоятельно.

Я был не очень хорошим помощником завхоза. В моем представлении такая работа предполагает, что ты просто слоняешься без дела с утра до вечера, стараясь не попадаться на глаза начальству и особенно рьяным сотрудникам, которые могут настучать начальству. И у меня все получалось. Причем вовсе не в силу большого ума. Это был чистый инстинкт. Я не особенно парился. У меня было стойкое ощущение, что меня скоро уволят. Или я уйду сам. А когда приступаешь к работе с таким ощущением, тебе уже незачем напрягаться: ты расслаблен и благостен, и эту расслабленность многие ошибочно принимают за проницательный острый ум или за некую скрытую силу.

  39  
×
×