Перемены

Он переоделся в бледно-зеленый хлопчатобумажный операционный костюм, тщательно вымыл руки, и хирургическая сестра помогла ему надеть перчатки и маску. Три врача, два стажера и несколько операционных сестер уже ждали его. Питер Галлам, казалось, даже не заметил их, входя в операционную. Его взгляд тотчас устремился на Салли, лежавшую молча и неподвижно на операционном столе. Яркий свет ламп слепил ей глаза. Даже в стерильной одежде и в зеленой шапочке, скрывающей ее длинные светлые волосы, она выглядела привлекательной. Салли очень хотела стать художницей… учиться в колледже… ходить на свидания… быть любимой… иметь детей. Она узнала Питера, несмотря на шапочку и маску, и сонно улыбнулась сквозь дымку наркоза.

— Привет! — Она выглядела хрупкой, глаза казались огромными на изможденном лице, и напоминала разбитую фарфоровую куклу, ждущую, что он починит ее.

— Привет, Салли. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. — Ее глаза на мгновение вспыхнули, и она улыбнулась знакомому взгляду. За последние две недели она хорошо узнала его. Он дал ей надежду и нежность, окружил заботой, а одиночество, в котором она жила долгие годы, показалось ей менее горьким.

— Нам предстоит большая работа, а ты лежи и дремли. — Питер наблюдал за ней, потом взглянул на приборы и снова перевел на нее взгляд. — Страшно?

— Немного.

Но он знал, что Салли хорошо подготовлена. Он потратил много времени, объясняя ей суть операции, весь сложный процесс и какие опасности могут подстерегать ее после, а также какое медикаментозное лечение ей будет предписано. И вот решающий момент настал. Это напоминало второе рождение. Он вдохнет в нее новую жизнь, она как бы родится из его души, из кончиков его пальцев.

Анестезиолог подошел к изголовью операционного стола и встретился взглядом с Питером Галламом.

Тот медленно кивнул и снова улыбнулся Салли.

— Скоро увидимся. — Правда, пройдет часов пять или шесть, прежде чем она снова придет в сознание, пока они будут наблюдать за ней в послеоперационной палате, перед тем как перевести ее в отделение интенсивной терапии.

— Вы будете рядом, когда я проснусь? — Она нахмурилась от страха, и он поспешно кивнул:

— Конечно. Я обязательно буду с тобой.

Затем Питер сделал знак анестезиологу, и вскоре под действием наркоза ее глаза закрылись. Спустя несколько минут операция началась. А через четыре часа на лице Питера Галлама появилось удивленно-победоносное выражение, когда донорское сердце заработало. На какое-то мгновение он встретился взглядом с сестрой, стоявшей напротив него, и улыбнулся из-под маски.

— Работает. — Но Питер понимал, что они выиграли только первый раунд. Примет ли организм Салли новое сердце или отторгнет его? Как и у всех других пациентов с трансплантированным сердцем, шансы выжить у нее невелики. Однако они были выше чем если бы ей совсем не делали операцию. В ее случае это была единственная надежда. В то утро в девять пятнадцать Салли Блок увезли в послеоперационную палату, а Питер Галлам получил первую передышку с половины пятого утра. Некоторое время еще будет от ходить наркоз, и он может выпить чашку кофе и немного поразмышлять. Подобные операции изнуряла его.

— Блестящая работа, доктор. — Врач-стажер стоял рядом с ним, все еще находясь под впечатлением от увиденного. Питер, налив себе чашку черного кофе, повернулся к молодому человеку.

— Спасибо. — Питер улыбнулся, подумав, насколько этот юноша похож на его сына. Он был бы безмерно рад, если бы Марк посвятил себя медицине, но у того были другие планы; он хотел заняться бизнесом или юриспруденцией. Его привлекал более широкий мир, чем тот, в котором жил Питер. К тому же за долгие годы сын успел насмотреться, как выкладывается отец, как он переживает смерть каждого своего пациента. Это было не для него. Питер прикрыл глаза, сделал глоток очень крепкого кофе, думая, что, возможно, это и к лучшему. Затем снова обернулся к стажеру.

— Вы впервые видели пересадку сердца?

— Нет, это вторая операция. Первую тоже исполняли вы.

Слово «исполнение» весьма подходило к их работе. Обе пересадки, за которыми наблюдал молодой человек, представляли собой своего рода хирургическое зрелище. До этого ему никогда в жизни не приходилось испытывать такое напряжение и драму в операционной. Наблюдать за ходом операции, выполняемой Питером Галламом, это как смотреть балетный спектакль с участием Нижинского. Он был артистом своего дела.