Благословение

— Мои поздравления, Пилар. — Мать улыбалась ей поверх бокала с шампанским.

В свои шестьдесят семь Элизабет Грэхем была все еще привлекательной женщиной. Она была врачом-невропатологом и имела обширную практику в Нью-Йорке вот уже сорок лет. Пилар была ее единственным ребенком. Ее муж — судья нью-йоркского апелляционного суда — погиб в авиакатастрофе. Он был тогда на вершине своей карьеры, а Пилар училась на юридическом факультете.

— Сегодня ты удивила нас всех, — сдержанно проговорила мать и поджала губы.

Пилар улыбнулась ей в ответ. Она прекрасно знала ее манеру все время поддразнивать дочь и научилась с годами не обращать внимания на эти реплики и тон, которым они обычно произносились.

— Вся наша жизнь полна неожиданностей и сюрпризов, — парировала дочь и посмотрела на Брэда и стоящую позади него Марину.

Они были знакомы буквально с первых дней, как только Пилар появилась в Санта-Барбаре. Женщины очень сблизились, Марина в какой-то мере заменяла ей мать, и для Пилар очень много значило то, что именно она возглавила свадебную церемонию. Марина работала с Брэдом в суде, но дружили они с Пилар уже целую вечность. Они вместе работали еще в адвокатской конторе, пока Марина не сделалась судьей, а отношения их были гораздо более тесными, чем отношения Пилар с матерью.

С матерью они никогда не были близки, да и вообще своих родителей Пилар почти совсем не знала и виделась с ними редко. Они были заняты своей карьерой и, когда дочери исполнилось семь, отправили ее в интернат. На каникулы ее привозили домой и устраивали, как она рассказывала об этом Брэду, «допросы с пристрастием». Они спрашивали, чему их там учат, как продвигается ее французский и не будет ли она любезна объяснить появление низкой оценки по математике. Они были совершенно чужими ей людьми, хотя отец иногда во время отпуска предпринимал слабые попытки сблизиться с дочерью. Но как бы ни был отец занят своей карьерой, это была ерунда по сравнению с тем, как относилась к работе Элизабет Грэхем. Когда Пилар была еще ребенком, мать дала ей понять раз и навсегда, что то, что она делает для своих пациентов, не идет по важности ни в какое сравнение с тем, что она может сделать для своей единственной дочери.

Много лет назад, когда они только познакомились, Пилар сказала Брэду:

— Я понятия не имею, зачем моим родителям вообще нужны были дети. Я часто гадала, была ли я ошибкой их молодости или неудавшимся экспериментом. Но, по-моему, они сами никогда не знали этого. Отцу, правда, стало немного легче, когда я пошла по его стопам. Я думаю, он тогда впервые в жизни решил, что все-таки я что-то собой представляю, а до этого они никогда не интересовались моими школьными успехами. Ну а мать, естественно, была просто в бешенстве, что я не интересуюсь медициной, хотя она никогда и не пыталась привить мне интерес к ней.

Фактически Пилар всю свою жизнь провела в различных школах. Она как-то в шутку сказала одному из своих коллег, что прошла те же «университеты», что и некоторые из ее подзащитных, которые всю свою сознательную жизнь провели в тюрьмах. И вполне естественно, что отношение к ней ее родителей, их холодность и безразличие внушили Пилар мысль о том, что замужество — дело совершенно бессмысленное, ну а о детях вообще говорить не приходится. Такого детства, как у нее, она бы не пожелала и врагу, а не то что своему ребенку. Поэтому, увидев, как Брэд относится к своим детям, как он с ними откровенен, приветлив, всегда готов выслушать, понять, помочь, поделиться с ними своими проблемами, она была просто поражена. Таких отношений у Пилар не было ни с одним существом в мире. А Брэд мало-помалу помог ей научиться открывать душу, делиться своими чувствами с теми, кто ее окружает. Постепенно она стала откровенной не только с ним, но и с его детьми. Но над тем, чтобы завести собственного ребенка, Пилар не задумывалась никогда. И сейчас, встретившись с матерью на свадьбе, она с горечью подумала о том, что родители лишили ее многого.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь. — Мать сказала это таким тоном, будто разговаривала с малознакомым человеком. Она никогда в разговоре ни голосом, ни интонацией не выдавала своих чувств. — Досадно, что вы с Брэдом слишком стары для того, чтобы иметь детей.

Пилар уставилась на нее в изумлении, не веря своим ушам.

— Я не могу поверить, что это говоришь ты… — Она произнесла это так тихо, что ее не услышал даже стоящий рядом Брэд. — Какое ты имеешь право вмешиваться в нашу жизнь, да еще с такими неуместными замечаниями? — Ее глаза так гневно сверкнули, что Марина издали заметила это.