Царь Давид

Давид приподнялся.

– Адония провозгласил себя царем?

– Мой царь, неужели ты думаешь, что я пришла к тебе в столь позднее время, чтобы лгать?

В дверь постучали, и Абисхаг снова пошла открывать. Она вернулась, прошептала что-то на ухо Давиду, который приказал Вирсавии вернуться к себе и ждать, пока он не позовет ее. Она встретилась у двери с Нафаном. Прорицатель шел размеренным шагом и, представ перед Давидом, заметив разгневанное лицо, сделал физическое усилие и склонился так низко, как только мог; он поднялся с помощью Абисхаг.

– Мой царь, я полагаю, что это ты принял решение о том, чтобы Адония стал твоим наследником, – начал он дрожащим голосом. – Ибо он совершил большое жертвоприношение баранов, телят и быков и устроил большой праздник, на котором присутствовали твои собственные сыновья, Иоав – командующий твоими армиями – и Авиафар. А потом они кричали: «Да здравствует царь Адония!» Я думаю, что они кричат и сейчас, потому что праздник продолжается. Но ни я, ни великий священник Садок, ни Бенал – командир царской гвардии, ни Соломон – твой сын – не были приглашены. – Он посмотрел в помрачневшее лицо Давида. – Все это было организовано по воле твоего величества? И есть ли причина, по которой мы, твои слуги, не были предупреждены о том, кто должен наследовать твой трон?

Некоторое время Давид молчал.

От этого Иоава всегда можно было ждать какого-то подвоха, но Авиафар… Как он позволил себя втянуть в это вероломное дело?

– Это было организовано не мной, – промолвил он изменившимся голосом. Потом повернулся к Абисхаг: – Позови Вирсавию.

Вирсавия была недалеко.

– Послушай, что я тебе скажу, Вирсавия, – сказал Давид. И, обращаясь к Нафану, продолжил: – Послушай, что я тебе скажу, Нафан. Правда то, что Бог есть и что он наделил меня моими муками, так же очевидно, что я поклялся перед Господом Богом Израиля, что Соломон наследует мой трон, и я еще раз клянусь в этом.

Вирсавия снова бросилась в ноги Давиду. Когда она встала, слезы текли по ее щекам.

– Живи долго, мой царь Давид, – произнесла она и не смогла больше сдерживать рыданий.

Давид попросил Абисхаг позвать священника Садока и Беная – командира своей гвардии.

– Возьмите с собой офицеров царской гвардии, – приказал он – Идите за Соломоном. Я хочу, чтобы Садок и Нафан совершили миропомазание и провозгласили его царем всего Израиля. Я хочу, чтобы звучали трубы и все кричали «Да здравствует царь Соломон!» и чтобы священники и гвардия проводили его во дворец.

Давид сделал паузу.

– Затем, – сказал он медленно, – он будет царствовать на моем месте, потому что это его я назначил преемником Израиля и Иудеи.

Он отпустил их жестом руки. Абисхаг встала. Садок, Беная и Вирсавия бросились в ноги царю, бормоча пожелания долгой жизни и величия, потом Абисхаг открыла дверь, и они вышли.

В комнате воцарилась тишина. Абисхаг села в ноги Давиду и погрузилась в долгие размышления.

Маленький эскорт бежал по пустым коридорам дворца, и плитки отражали звук до самых покоев Соломона. Два раба, игравших в кости у двери, подняли головы, прервали партию и встали, чтобы открыть дверь. Вирсавия вошла первой. Удивленный Соломон, сидевший за чтением свитка папируса, поднял глаза на троих посетителей. Серьезное выражение материнского лица испугало его.

Худое загорелое лицо молодого человека помрачнело. Он встал.

– Мой отец?.. – прошептал он.

–. Твой отец, царь, здоров, – сказала Вирсавия. – Мы пришли короновать тебя по его приказу.

Соломон посмотрел на мать; глаза его заблестели от слез. Он кивнул головой и бросился к ней.

– Но я не готов, – сказал он, приглаживая рукой густую темную шевелюру, падающую ему на лоб, иногда это делало его похожим на Абессалома.

– Нельзя терять ни минуты, мой царевич, – сказал Садок. – Бери плащ и следуй за нами.

Беная приказал двум рабам немедленно найти пурпурный плащ царя и собираться во дворе. Они обсудили детали, и он вышел следом, назначив всем встречу во дворе.

– Где мои братья? – спросил Соломон. – Почему их нет с вами?

Но его мать и Садок уже направились к двери.

– Твои братья пошли на коронацию Адонии против воли царя, твоего отца.

От изумления Соломон широко открыл рот, но Садок уже вел его.

Царская гвардия собралась внизу, где седлали лошадей и вели мула для Давида и ослицу для Вирсавии. Два раба прибежали с пурпурным плащом, держа его над выбритыми головами. Запели трубы. С террасы наложницы склонили любопытные лица. В открытых окнах появились люди. Во дворе слышались приказы и ржание лошадей. Садок взял сосуд со священным маслом, вскочил в седло. Три священника последовали за ним. Караван тронулся в путь, копыта лошадей, на которых ехали двести человек гвардии, ритмично постукивали. Они дошли до ворот, сопровождаемые любопытными взглядами жителей, и удалились на восток.