112  

– Я пришел по дружбе. Мне нужно что-то сказать тебе.

– Я тебя слушаю.

Он сел, а она смерила его взглядом. Он казался честным. По крайней мере, он отказался от экстравагантных выходок того времени, когда он сам себя короновал: он довольствовался обществом двух придворных или гвардейцев и был далек от эффектных эскортов былых времен.

– Ты знаешь, – сообщил он, – трон принадлежал мне по праву наследования. Весь Израиль надеялся видеть меня царем. Но я уступил в пользу твоего сына.

Она нахмурила брови.

– Это воля Господа, – продолжил он. – Чтобы искупить ущерб, нанесенный мне, я прошу одолжения. Не можешь ли ты попросить царя, ибо я знаю, что он тебе не откажет, отдать мне в жены Абисхаг Схунамит?

– Последнюю наложницу Давида? – спросила Вирсавия равнодушно.

– Ее самую.

– Ну что ж, я могу поговорить об этом.

Он горячо ее поблагодарил и ушел. Едва лишь дверь закрылась за ним, ее затрясло от гнева. Наложница Давида! И что, он принял ее за дурочку, которая не представляет, что это такое – взять в жены наложницу покойного царя? Что она не догадается о его намерении присвоить себе царство! [19] Этот интриган все еще не раскаялся. Он решился снова строить козни, требуя соблюдения права первородства! Вирсавия стучала палкой по плиткам, задыхаясь от гнева. Две служанки успокаивали ее.

– Госпожа! Госпожа! Ты сделаешь себе хуже! – упрашивали они.

«Это верно, я сделаю себе хуже, – подумала Вирсавия. – Надо сделать плохо ему!»

Она позвала служанку и отправилась к своему сыну.

Он принимал своих министров, улаживая сложное дело наследства, проблемы дорог, размытых из-за выпавших дождей. Но он прервался, чтобы тепло встретить ее, встал, чтобы помочь ей пройти от двери до того места, где он сидел. Усадил ее рядом с собой. У нее был раздосадованный вид, который он хорошо знал.

– Что привело тебя ко мне? – спросил он.

– Адония сегодня был у меня, – ответила она.

– Адония? Неужели? И что же ему было нужно? Вирсавия посмотрела прямо в глаза сыну.

– Он хочет, чтобы ты разрешил ему жениться на Абисхаг.

Соломон не мог поверить.

– Адония попросил у тебя это?

– Он попросил этого, ссылаясь на то, что ты мне не откажешь.

Соломон расхохотался.

– Почему же тогда он не попросил у тебя трон, пока был там?

Потом он резко помрачнел.

– Он неисправим. Он все надеется на трон. Он интриган и будет интриговать. Его надо казнить немедленно.

Вызвав Бенаи, он сказал ему:

– Бенаи, возьми пять человек, и найдите мне Адонию.

– Я пошла, – сказала Вирсавия, поднимаясь.

Немного погодя появился Адония. Два царевича обменялись взглядами, не говоря ни слова. Камергеры наблюдали за этой сценой с напряженным вниманием.

– Это правда, что ты просил Абисхаг в супруги? – спросил Соломон непринужденно.

– Разве она не принадлежит мне? – спокойно ответил Адония. – Я первый в порядке наследования.

– А знаешь ли ты, что означает требовать наложницу своего отца?

– Это значит, что я старший, – сказал Адония.

– И, несомненно, преемник Давида?

– А разве я не являюсь им по старшинству? А ты, не захватил ли ты трон вопреки закону?

– Ты оспариваешь волю своего отца?

– Я ее оспариваю, потому что она противоречит закону.

– И мое царствие?

– И твое царствие.

– Бенаи, приказываю тебе взять этого человека и сейчас же казнить его, – сказал Соломон, скрестив руки на коленях.

– Ты приказываешь казнить своего брата? – спросил удивленный Адония.

– Я вынужден это сделать, поскольку ты не уважаешь ни волю моего отца, ни мое царство.

В зале воцарилась мертвая тишина.

Скрип сапог часовых по каменным плитам был подобен грому. Адонию увели, и через некоторое время ему отрубили голову на террасе царского дворца.

Его мать Хагит, к счастью для нее, уже давно умерла.

Это была последняя женская история царствования Давида.

  112  
Предыдущая страница
×
×