25  

– Это не то, чего ему не хватает, – сказал Малхисуа.

– Не просто какая-нибудь женщина, – сказал Саул безразличным тоном.

– Ты должен, во всяком случае, отдать ему руку твоей старшей дочери, моей сестры Меровы, – сказал Иевосфей.

– Я ничего ему не должен, – сухо ответил Саул.

Возгласы удовольствия офицеров во время омовения перекрывали их разговор. Ведь не каждый день рабы растирали им спины мочалками и мыли горячей водой с мылом. Те, кто слышал, поняли: Саул собирается таким образом обольстить Давида одной из своих собственных дочерей. Но какой? Меровой, Мелхолой? Иевосфей наклонил нахмуренный лоб, ожидая объяснения: его не было. Саул выдержал его взгляд молча. Внезапно он прекратил одеваться и покинул зал с расшнурованными сандалиями. Мелхисуа и Аминадав остались на месте, словно завороженные.

– Услать его – это хорошая мысль. Вдали от Ионафана он будет менее опасен, – вновь начал Саул вместо объяснения. – Но свадьбы не будет; я не хочу его больше иметь в своей семье. – И немного погодя он добавил: – Однако моя дочь дополнит идею Авенира.

Офицеры все еще шумно плескались.

– Ты знаешь, что делал Самуил в Иерусалиме? – спросил Саул у Авенира.

– Он приехал посмотреть, – ответил тот.

– Посмотреть… – горько повторил Саул. – Не на меня приехал он посмотреть. – Он встал. – Пойдемте. Ионафану, Давиду и их свите тоже надо освежиться. Для всех здесь не хватит места.

Авенир задумчиво вытер лицо, оделся и вышел последним.

В действительности места для всех было достаточно.

Глава 13

НАПРАСНАЯ МЕРА

Это произошло в конце праздника; после печенья с медом, сушеных фиников и миндаля в квашеном молоке, пританцовывая, вошли девушки. Они играли на систре и пели, их было шестеро – подведенные сурьмой глаза, алые губы, умащенные маслом волосы и короткие юбки. Они направились к царю и его свите, которые расположились на возвышении. Все они сидели на шкурах животных, уставленных блюдами и кубками.

«Слава! Слава Саулу-царю, избранному Бога! Слава Саулу – знамени Бога! Слава Саулу – покорителю неверных!» – пели они. Тамбурин сопровождал эти речитативы. Гости зааплодировали.

Саул улыбкой поблагодарил танцовщиц. Мелхисуа, Аминадав, Иевосфей и несколько офицеров эскорта были в угрюмом настроении. Разместившаяся неподалеку от них группа, состоящая из Ионафана, Давида и сопровождающих их офицеров, зааплодировала. Давид сиял; он мельком заметил, что выражение лица Ионафана изменилось от удивления до беспокойства.

Танцовщицы остановились перед ними и запели другую песню: «Слава, слава Ионафану, нашему славному воину! Слава, слава Ионафану, достойному сыну великого царя Саула! Слава, слава Давиду, победителю чудовища! Слава, слава Давиду, доблестному лейтенанту!»

– Будь благоразумен, – прошептал Ионафан Давиду. – Первая танцовщица – моя сестра.

Посматривая вокруг, Давид заметил, что взгляды соседней группы направлены в его сторону, при этом смотрящие старались скрыть свое внимание.

Ионафан аплодировал вяло, поддерживаемый офицерами, но Давид по-юношески азартно хлопал в ладоши, притворяясь, что пьян.

Он понял, что замышлялось. Он встал, чтобы плясать вместе с танцовщицами. Аплодисменты удвоились. Сверкнул взгляд Саула. Танцовщицы прошлись по саду и вернулись к месту царя. Они танцевали на месте, кружась, и шум систр поднимался до небес. Потом они разбрелись, отвечая на приглашения гостей, предлагавших им кто – вино, кто – печенье. За исключением одной, первой из танцовщиц. Она обратилась к Давиду. На вид ей было лет пятнадцать.

– Я пришла посмотреть на героя, рассказы о подвигах которого сотрясают наши дома, – сказала она без смущения.

– Если бы я знал твое лицо, то убил бы Голиафа только затем, чтобы завоевать твой взгляд, – ответил Давид.

– Ну, тогда предложи мне кубок, – попросила девушка. Это сделал Ионафан, который протянул ей его с иронией.

– Итак, мой брат – виночерпий героя, – сказала она огорченно.

– Твой брат – твой виночерпий, Мерова, – ответил Ионафан.

Она присела на краешек, так как девушки, достигшие половой зрелости, не могли сидеть с мужчинами.

– Ты умеешь только рубить головы? – спросила она Давида.

– Если бы они были из золота, то я сделал бы из них тебе ожерелье, – ответил он.

Она засмеялась. За соседним столом не упускали ни слова из их разговора.

– Тогда сохрани их для своей возлюбленной, – сказала она притворно кисло.

  25  
×
×