Царь Давид

– Не ты ли тот Давид, что убил Голиафа? – удивленно спросили его старцы города.

– Я, и я готов сделать то же самое со всеми своими врагами. Анхус отныне один из моих друзей, и он меня поддержит.

– Но что же? Анхус заключил мир с иудеями? – выспрашивали они.

– Анхус заключил мир со мной, и этого вам должно быть достаточно, – ответил Давид.

Он осмотрел дома, выбрал самый красивый, потом устроил свой отряд и переделал Сиклад в свою четвертую крепость. К изумлению священников, он приказал соорудить в самое короткое время храм, который он доверил Иомафату, священнику, который венчал его и обязал его набирать других. В первый же вечер он приказал принести жертву на алтарь удачи.

Авигея и Ахиноам устраивались со своими служанками и рабами. Они тоже научились отдавать приказания.

Город был в хлопотах. На следующий день после своего прибытия Давид приказал надстроить крепостные стены жителям и своим людям. Он вел себя как властелин и совсем не как вассал филистимлянина. В пятницу до отъезда в деревню он вершил правосудие.

Амалеситы, жидриты и грабители пустынь испытали на себе его рвение, тем проще Давид добился молчаливого союза с людьми окрестностей кенитами, которые не являлись иудеями, но помнили, что когда-то прадед Моисея вывел их в пустыню. Иудеи, как и во время правления Давида в Орше, только радовались его защите. Так же было и с иерамелитами, кланом племени иудеев, города и стада которых часто подвергались нападению грабителей. И те и другие поставляли запасы людям Давида в знак благодарности. Каждую неделю Давид выезжал с отрядом, чтобы выследить вражеские лагеря. На врагов Давид нападал без предупреждения. Без пощады! Тех, кто не мог спастись бегством, даже женщин, безжалостно убивали, а трупы зарывали в общий ров. Затем лагерь подвергали грабежу, а все, что оставалось, сжигали. Не оставалось и следов: будет меньше врагов к тому дню, когда он будет царствовать. Он никогда не брал пленных: их нужно было вести в Сиклад или, пуще того, в Гад, где они могли рассказать о его жестокости.

– Как орел и как лев, – сказал ему однажды Эзер. – Как орел, который видит свысока, и как лев, который безжалостен.

Он научился смотреть далеко и стал безжалостным, хотя это противоречило его природе.

Когда Эзер увидел, что Давид согласился с его определением, он добавил:

– И осторожный, как лис.

– Я не ворую кур, – сказал Давид, смеясь.

– Настоящий лис и не признается, что он это делает, – возразил Эзер.

Давид иногда нападал на врага, который по численности превосходил его отряды. Однажды к нему пришли три старца из племени манассе, того, что жило на востоке Иордана и на территории племени гад, между бетшеан и рабба. Проблема заключалась в том, что их племена постоянно не могли что-то поделить с племенем гесхуритов.

– Они спорят по поводу всего: колодцев, пастбищ… Они претендуют даже на наши фруктовые сады, которые якобы растут на их земле, – жаловались старейшины. – Освободи нас от этих людей, ведь ты такой сильный!

Давид кивнул и отправился в разведку со своими братьями, Амоном и Эзером. Они три дня обследовали города и деревни гесхуритов. И пришли к выводу, что те хорошо устроились и их было много.

– По меньшей мере двадцать тысяч, – определил Амон. – У них много молодых людей.

Это был серьезный противник. Они убедились в этом еще больше, когда остановились на ночлег на постоялом дворе в Мехрате. Там им попался старик, рассказавший, что у царя этих гесхуритов, которого звали Талмай, много детей, и он с помощью брачных уз связан со всеми важными соседями от царя Басхана до царя Эдома. Все это предполагало многочисленных союзников, так что о том, чтобы напасть на гесхуритов с отрядом в тысячу человек, не шло и речи. Надо было изменить стратегию.

Давид вернулся в Секелаг, переоделся в пышный плащ, сапоги из кожи ягненка и отправился в дорогу со своими братьями, Эзером и Амоном и священником Авиафаром, который отныне наблюдал за храмом в Секелаге; они шли в Керриот, где находился царь Талмай. Эзер умело пустил по городу слух, что прибыл царь Секелага. Царский этикет требовал гостеприимства, поэтому прием оказался очень теплым, в особенности когда крепкий пятидесятилетний, с окрашенной бородой царь узнал, что его гость не кто иной, как Давид, бич разбойников и победитель Голиафа. Ужин превратился в маленькое пиршество.

– Достаточно ли врагов в окрестностях, если цари устанавливают между собой отношения доброго соседства? – спросил Давид.