Музыка горячей воды

– И вот тут-то все и случилось?

– Я вылез из машины, а она сказала, что через неделю мне позвонит. Я зашел к себе – и вот тогда оно произошло.

– Как?

– Я могу быть с вами откровенен, доктор?

– Разумеется.

– Ну, в общем, я смотрел на ее тело, на лицо, волосы там, глаза… слушал, как она говорит, потом поцелуи эти – меня возбудило.

– И?

– И я взял вазу. Ваза у меня есть – мне идеально подходит. Сунул в вазу и стал думать о Бернадетте. Нормально так получалось, и тут эта чертова дура возьми и тресни. Я ею и раньше пользовался несколько раз, но тут, наверное, возбуждение оказалось слишком велико. Она же такая сексапильная женщина…

– Никогда – никогда больше не суйте свой детородный орган в стекло.

– Все будет хорошо, доктор?

– Да, пользоваться сможете. Вам повезло. Я оделся и вымелся оттуда. В трусах все равно

саднило. Проезжая по Вермонт-авеню, остановился у продуктового. У меня закончилась еда. Я толкал по магазину тележку, набирал гамбургеры, хлеб, яйца.

Когда-нибудь расскажу Бернадетте, как чуть кони не двинул. Если она это читает – поймет. Последнее, что я про нее слышал: они с Карлом уехали во Флориду. Она забеременела. Карл хотел аборта. Она – нет. Они расстались. Она по-прежнему во Флориде. Живет с дружком Карла Уилли. Уилли занимается порнографией. Пару недель назад он мне написал. Я пока не ответил.

Вот так бодунище

Жена дала Кевину трубку. Суббота, утро. Они еще не встали.

– Это Бонни,- сказала трубка.

– Алло, Бонни?

– Уже не спишь, Кевин?

– Не, не.

– Слушай, Кевин, Джинджин мне рассказала.

– Что она тебе рассказала?

– Что ты заводил их с Кэти в чулан, снимал с них трусики и нюхал письки.

– Нюхал письки?

– Она так сказала.

– Боже праведный, Бонни, у тебя что, шутки такие?

– Джинджин не врет. Она сказала, что ты завел Кэти и ее в чулан, снял с них трусики и нюхал им письки.

– Секундочку, Бонни!

– Черта с два секундочку! Том рассвирепел, грозится тебя убить. А я считаю, что это ужас, невероятно! Мама говорит, чтоб я звонила адвокату.

Бонни бросила трубку. Кевин положил.

– Что такое? – спросила жена.

– Ничего, Гвен, пустяки.

– Завтракать будешь?

– По-моему, в меня не полезет.

– Кевин, в чем дело?

– Бонни утверждает, что я завел Джинджин и Кэти в чулан, снял с них трусики и нюхал им письки.

– Ой, да ладно!

– Она так говорит.

– А ты нюхал?

– Боже мой, Гвен, я же пил. Вообще помню только, что стоял у них на газоне и смотрел на луну. Большая луна была, я такой никогда не видел.

– А больше ничего не помнишь?

– Нет.

– Кевин, тебя вырубает, когда ты выпьешь. Ты же сам знаешь, что тебя вырубает.

– По-моему, на такое я не способен. Я не домогаюсь детей.

– Маленькие девочки в восемь и десять лет – очень хорошенькие.

Гвен ушла в ванную. А выйдя, сказала:

– Господи, только б оно так и было. Я была бы счастлива, господи, если б так оно все и было!

– Что было? Ты чего это мелешь?

– Я серьезно. Может, хоть тогда затормозишь. Может, тогда начнешь сначала думать, а потом пить. А может, и вообще пить бросишь. Стоит нам куда-нибудь пойти, ты больше всех выхлестываешь, как будто обязан так лакать. А потом творишь какие-нибудь глупости, мерзости какие-нибудь, хотя раньше творил их только со взрослыми женщинами.

– Гвен, да это же просто розыгрыш.

– Это не розыгрыш. Вот погоди, устроим тебе очную ставку с Кэти и Джинджин при Томе и Бонни.

– Гвен, да я люблю этих малюток.

– Что?

– Ох, блядь, ладно, не будем.

Гвен ушла на кухню, а Кевин зашел в ванную. Умылся холодной водой, посмотрел на себя в зеркало. Как должен выглядеть детонасильник? Ответ: как все люди, пока ему не скажут, что он детонасильник.

Кевин сел на толчок. Срать – так безопасно, так тепло. Ну ведь не мог он в самом деле. Он у себя в ванной. Вот его полотенце, вот его мочалка, вот туалетная бумага, вот ванна, а под ногами – коврик, мягкий и теплый, красный, чистый, удобный. Кевин закончил, подтерся, смыл, руки вымыл, как цивилизованный человек, и вышел в кухню. Гвен поставила жариться бекон. Налила ему кофе.

– Спасибо.

– Омлет?

– Омлет.

– Десять лет женаты, а ты все омлет да омлет.

– Поразительнее другое – ты вечно спрашиваешь.

– Кевин, если это разнесется, ты вылетишь с работы. Банку не нужен управляющий отделением, который домогается детей.