Травяной венок. Том 1

Теперь новости провинциальной жизни; пускай ты и находишься в тех краях, все равно кое о чем ты мог не услышать. Сирийский царь Антиох VIII, по прозвищу Грип Крючконосый, пал от руки родственника – или дяди, или братца? – в общем, Антиоха IX, прозванного Цизиценом. И вот жена Грипа, Клеопатра Селена Египетская, поспешно выходит замуж за убийцу, Цизицена! Интересно, много ли она рыдала в промежутке, когда еще была вдовой, а потом невестой? Впрочем, из этого известия следует, по крайней мере, что теперь Северная Сирия находится под властью одного царя.

Больше интереса вызвала в Риме новость о смерти одного из Птоломеев – Птоломея Апиона, незаконнорожденного сына ужасного старца Птоломея Египетского, прозванного Пузатым. Он только что умер в Кирене. Если ты помнишь, он был царем Кирены. Однако он не оставил наследника и завещал свое царство Риму! Эта мода пошла от старины Аттала Пергамского. Приятный способ оказаться в конечном счете владыками всего мира, а, Гай Марий? Заиметь все по завещанию.

Очень надеюсь, что в этом году ты наконец-то возвратишься домой. Без тебя в Риме очень скучно, без Хрюшки стало вообще не на кого пожаловаться. Между прочим, прошел весьма любопытный слушок – мол, Хрюшка скончался в результате отравления! Пустил слух не кто иной, как модный лекарь с Палатина Аполлодор Сикул. Его призвали тогда к прихворнувшему Хрюшке. Смерть пациента так его смутила, что он стал требовать вскрытия. Поросенок отказался, его tata Хрюшка был предан огню, а прах погребен в пышной могиле; все это происходило много лун тому назад. Однако наш малорослый сицилийский грек кое-что покумекал и теперь настаивает на версии, будто Хрюшка выпил какой-то мерзкой настойки из толченых персиковых семечек! Поросенок не без оснований заявляет, что ни у кого не могло существовать мотива для убийства его дражайшего папаши, и угрожает, что потащит Аполлодора в суд, если тот не перестанет болтать на каждом перекрестке, что Хрюшка был отравлен. Никто – даже я! – не предполагает, что сам Поросенок мог прикончить своего tata; но кто еще мог на него покуситься, вот вопрос!

Еще кое-что на закуску, и я оставлю тебя в покое. Семейные сплетни, обошедшие весь Рим. Муж моей племянницы, явившийся наконец-то из-за моря и обнаруживший, что его новорожденный сын отъявленно рыжеволос, развелся с ней, обвинив в супружеской неверности!

Подробнее об этом при нашей встрече в Риме. Я принесу жертву Ларам Пермаринским, моля их о твоем благополучном возвращении.»

Отбросив письмо, словно оно обожгло его огнем, Марий взглянул на жену.

– Ну, как тебе новости? – спросил он. – Твой братец Гай развелся с Аврелией из-за ее неверности! По всей видимости, у нее был дружок, причем рыжеволосый! Ого-го! Догадайся, кто отец?

Юлия сидела, разинув рот, не находя, что сказать. Лицо и шея у нее залились яркой краской, губы сделались почти незаметными. Она затрясла головой и произнесла после короткого молчания:

– Это неправда! Это не может быть правдой! Не верю!

– Что делать, если об этом рассказывает ее родной дядя. Вот, взгляни! – Он сунул ей под нос окончание письма Рутилия Руфа.

Она выхватила у него свиток и стала читать сама, медленно складывая буквы в слова; голос ее звучал глухо и неестественно. Лишь прочитав поразительные строки несколько раз, она отложила письмо.

– Речь идет не об Аврелии, – твердо заявила она. – Никогда не поверю, что он пишет об Аврелии.

– О ком же еще? Ярко-рыжие волосы, Юлия! Это – отличительная черта Луция Корнелия Суллы, а не Гая Юлия Цезаря!

– У Публия Рутилия Руфа есть другие племянницы, – упиралась Юлия.

– Знакомые накоротке с Луцием Корнелием? Ведущие самостоятельную жизнь в самых мерзких трущобах Рима?

– Откуда мы знаем? Все возможно.

– Точно так же обитатели Писидии верят в летающих свиней, – съязвил Марий.

– Какое отношение к этой истории имеет самостоятельное проживание в самых мерзких трущобах? – осведомилась Юлия.

– А такое: там интрижка имеет больше шансов остаться незамеченной, – сказал Марий, вконец развеселившись. – До той поры, естественно, пока в фамильное гнездышко не будет подброшен рыжеволосый кукушонок!

– Ты еще злорадствуешь! – с отвращением выкрикнула Юлия. – А я не верю, и все тут! И не поверю. – Тут ее посетила новая мысль. – Кроме всего прочего, он не может подразумевать моего брата Гая. Ему пока не пришел срок возвращаться, а если бы он вернулся, ты бы первым об этом услышал. Ведь он работает там по твоему поручению. – Она угрожающе взглянула на Мария. – Ну, что ты на это скажешь?