Травяной венок. Том 1

– Ладно, – сказал, наконец, Цепион. – Отдай его няньке. Пора нам побыть наедине, жена.

– Но скоро время ужинать, – попыталась возразить Ливия Друза, отдавая ребенка няне, заглянувшей в комнату. – Ужин и так запоздал. – У нее отчаянно колотилось сердце, поскольку она отлично знала, что сейчас последует. – Не можем же мы оттягивать его до бесконечности!

Не обращая внимания на ее слова, Цепион закрыл ставни и запер дверь.

– Я не голоден, – проговорил он, снимая тогу. – Если голодна ты, то тем хуже для тебя. Сегодня тебе придется обойтись без ужина, жена!

Даже не будучи чувствительным и проницательным человеком, Квинт Сервилий не мог не заметить перемену, происшедшую в жене, стоило ему лечь с ней рядом и властно притянуть ее к себе: она была напряжена и совершенно невосприимчива к его ласкам.

– Что с тобой? – разочарованно спросил он.

– Подобно всем женщинам, я все меньше люблю это занятие. Родив двоих-троих детей, женщины теряют к нему интерес.

– Ничего, – рассердился Цепион, – ты постараешься опять им заинтересоваться. Мужчины нашей семьи славятся воздержанием и высокой моралью, мы не спим ни с кем, кроме наших жен. – Реплика эта прозвучала до смешного напыщенно, словно была заучена наизусть.

Соитие их можно было назвать успешным только условно; несмотря на ненасытность Цепиона, Ливия Друза оставалась холодной и апатичной; страшным оскорблением для мужа стало то, что его последнее по счету достижение ознаменовалось ее храпом: она умудрилась уснуть! Он грубо тряхнул ее.

– Откуда у нас возьмется еще один сын? – крикнул он, больно хватая ее за плечи.

– Я больше не хочу детей, – пробормотала она.

– Если ты не поостережешься, – мычал он, приближаясь к кульминации, – я с тобой разведусь.

– Если развод будет означать, что я могу и дальше жить в Тускуле, – отвечала она, не обращая внимания на его стоны, – то я не стану возражать. Ненавижу Рим. И вот это ненавижу. – Она выскользнула из-под него. – Теперь я могу спать?

Он был слишком утомлен, чтобы продолжать препирательства, но с утра, едва проснувшись, он возобновил прерванный разговор, причем со злостью.

– Я твой муж, – завел он, стоило ей встать, и ожидаю от тебя, жена, соответствующего поведения.

– Я же сказала: все это мне больше не интересно, резко ответила она. – Если это тебя не устраивает, Квинт Сервилий, то предлагаю тебе развестись со мной.

До Цепиона дошло, что она жаждет развода, хотя мысль о ее неверности его пока не посещала.

– Никакого развода, жена.

– Тебе известно, что я сама могу с тобой развестись.

– Сомневаюсь, чтобы твой брат согласился на это. Впрочем, это неважно. Развода не будет – и точка. А интерес будет – у меня.

Он схватил свой кожаный ремень и сложил его вдвое. Ливия Друза непонимающе уставилась на него.

– Перестань паясничать! Я не ребенок.

– Ведешь ты себя именно как ребенок.

– Ты не посмеешь ко мне притронуться!

Вместо ответа он схватил ее за руку и завел ее ей за спину, одновременно задрав ей ночную рубашку. Ремень со смачным звуком стал впиваться ей в ягодицы и в бедра. Сперва она дергалась, пытаясь освободиться, но потом ей стало ясно, что он способен сломать ей руку. С каждым ударом боль делалась все нестерпимее, прожигая ее насквозь, как огнем; сначала она всхлипывала, потом разрыдалась, потом ей стало страшно. Когда она рухнула на колени и попыталась спрятать лицо в ладонях, он схватил ремень обеими руками и стал хлестать ее согбенное тело, не помня себя от злобы.

Ее крики доставляли ему наслаждение; он совсем сорвал с нее сорочку и лупцевал до тех пор, пока его руки не обвисли в изнеможении. Он отпихнул ногой упавший на пол ремень. Накрутив на руку ее волосы, Цепион рывком поставил ее на ноги и подтолкнул к душной нише, где стояла кровать, издававшая после бурной ночи настоящее зловоние.

– А вот теперь поглядим! – прохрипел он, придерживая рукой готовое к использованию орудие любви, ставшее сейчас орудием истязания. – Лучше смирись, жена, иначе получишь еще! – С этими словами он вскарабкался на нее, искренне полагая, что ее дрожь, колотящие его по спине кулаки и сдавленные крики свидетельствуют о небывалом наслаждении.

Звуки, доносившиеся из покоев Цепиона, были услышаны многими. Прокравшаяся вдоль колоннады Сервилия, желавшая узнать, проснулся ли ее любимый tata, ничего не упустила; то же относилась и ко многим слугам. Зато Друз и Сервилия Цепион ничего не слышали и не понимали: никто не знал, как поставить их в известность.