Тихая гавань

– Сдается мне, больше вы не намерены киснуть в одиночестве? – со слабой улыбкой проговорила Офелия.

Мэтт со смехом кивнул.

– Ну, уж не в этом году, это точно. А потом я обязательно слетаю в Окленд повидаться с Ванессой.

– Поздравляю вас, Мэтт. Это просто замечательно, – прошептала Офелия, с искренней радостью пожимая ему руку.

В комнату влетела Пип и довольно заулыбалась, заметив, что мать с Мэттом держатся за руки. Естественно, она все поняла совсем не так, как было на самом деле, и чуть не запрыгала от радости.

– Эй, мне уже можно вернуться? – спросила она, в то время как Мусс, ворвавшись вслед за ней в комнату, носился кругами, оставляя на полу кучки песка, но Мэтт великодушно заметил, что это не имеет значения.

– А я как раз собирался предложить твоей маме прогуляться немного по берегу. Пойдешь с нами?

– А это обязательно? – жалобно протянула Пип, съежившись в комочек на диване. – А то я замерзла просто как не знаю кто.

– Ладно, тогда оставайся. Мы недолго. – Мэтт вопросительно посмотрел на Офелию. Она кивнула в ответ и встала. Ей тоже хотелось немного пройтись по берегу.

Натянув куртки, они вышли из дома, и Мэтт, обняв Офелию за плечи, мягко притянул ее к себе. Она вдруг показалась ему меньше ростом и такой хрупкой, что он испугался, как бы ее не унесло ветром. Они медленно шли по пляжу, и Офелия покорно прижималась к Мэтту, словно ища у него защиты. Он был единственным другом, который у нее оставался, единственным, кому она верила как себе самой. Какое-то чувство подсказывало Офелии, что она может ему доверять. Что же до того человека, которого она долгие годы считала своим мужем… теперь она уже и не знала, чему верить. А от Мэтта исходило ощущение надежности. Во всем мире у нее теперь остался только он один. Растерянная, сломленная, Офелия прижалась к нему, словно испуганный ребенок. Рука Мэтта крепко обнимала ее за плечи. Так они долго бродили по берегу. Ни один из них не произнес ни слова. Да это было и не нужно.

Глава 22

В первый же понедельник после Дня благодарения Мэтт, как и обещал, отправился навестить сына, а на обратном пути домой завернул к Офелии – убедиться, что у них с Пип все в порядке. Пип как раз явилась из школы, а Офелия в этот день взяла выходной. На душе у нее было так тошно, что не хотелось ни о чем думать. Вся ее жизнь разом изменилась. Первым делом она решила, что постарается как можно скорее избавиться от одежды Теда. Это была своего рода месть – тем самым она как бы вышвырнет его из дома, навсегда вычеркнет из памяти. Слабое утешение, конечно, но единственное, что было в ее силах. Офелия решила, что сразу же почувствует себя лучше. И потом ей только на пользу размяться немного. Нельзя же до конца своих дней боготворить человека, который изменяет тебе с лучшей подругой, да еще бесстыдно делает ей ребенка! Офелия тяжело вздохнула. Теперь ей стало ясно, что все годы она витала в облаках. Мир, в котором она жила, был обычной иллюзией. Пора вернуться к реальности, даже если впереди ее уже не ждет ничего, кроме одиночества.

Все свои соображения она наскоро объяснила Мэтту, улучив момент, когда Пип ненадолго убежала к себе в комнату. Мэтт предпочел промолчать – скорее всего потому, что боялся сказать слишком много. Будь его воля, он бы объяснил Офелии, что думает по поводу ее покойного мужа. Сам-то он давно уже решил, что этот самовлюбленный сукин сын не стоит ее мизинца. А ведь она всю жизнь прощала ему все! И принимала таким, какой он есть.

Но злополучное письмо наконец открыло ей глаза, и Мэтт невольно возликовал, убедившись, что за несколько дней Офелия стала буквально другим человеком.

Он просидел у них достаточно долго, чтобы уговорить ее отпраздновать вместе день рождения Офелии, который был на следующей неделе. Естественно, вместе с Пип – Мэтт никогда не забывал о ней. Вернее, он вспоминал о ней даже прежде, чем об Офелии, да и неудивительно – ведь именно она вначале стала его другом. И Пип ни разу не упустила случая с важным видом напомнить ему этот факт. Всякий раз при этом на губах Мэтта мелькала улыбка.

Поскольку речь шла о дне рождения Офелии, Мэтт намеревался пригласить их в другой, «взрослый» ресторан. Он с самого начала решил, что постарается устроить ей настоящий праздник – в конце концов, Офелия заслужила хоть немного радости, сердито думал он про себя. Жаль, что он не может высказать Теду и Андреа все, что он о них думает, злился Мэтт. Офелия сказала, что получила от Андреа письмо – его принес посыльный. Письмо было спокойным и грустным. Андреа писала, что ни одной минуты не надеется на прощение – только хочет, чтобы Офелия знала, что она всегда любила ее и сейчас горько раскаивается в произошедшем. Но Офелии уже стало все равно.