Тихая гавань

Они обнимались на прощание, обменивались телефонами, обсуждали планы на будущее. Мистер Фейгенбаум гордо объявил, что нашел наконец себе семидесятивосьмилетнюю подружку, с которой он познакомился, когда брал уроки бриджа, и нисколько не скрывал, что без ума от нее. Кое-кто из остальных тоже обзавелись приятелями, другие собирались отправиться попутешествовать; одна из женщин объявила, что намерена продать дом, поскольку не в силах в нем оставаться, другая решила переехать к сестре, а мужчина, который почему-то сразу же не понравился Офелии, помирился с дочерью после смерти его жены и семейных распрей, длившихся почти тридцать лет. Но большинству из них еще предстоял долгий путь, прежде чем жизнь их наладится.

Главным достижением Офелии, которым она гордилась, было ее твердое намерение работать в Векслеровском центре. Состояние ее заметно улучшилось, пустота в душе, конечно, еще не исчезла совсем, но раны понемногу затягивались, а тоска, которая временами захлестывала ее, не давая дышать, потихоньку отступала. Но она хорошо понимала, что борьба еще не закончена.

И вот сегодня ее снова захлестнуло знакомое чувство одиночества и безысходности. Попрощавшись с Блейком, она поехала за Пип, и та моментально заметила, что с матерью творится неладное.

– Что случилось, мам? – испуганно спросила Пип. Она так часто замечала у Офелии этот взгляд, что уже привыкла бояться – страх видеть мать снова каким-то бездушным механическим существом, как весь прошлый год, превратился у девочки в манию. Она безумно боялась, что снова останется одна, как это уже случилось после гибели отца и брата.

– Ничего. – Офелия вдруг почувствовала себя глупо – не хватало еще делиться своими горестями с ребенком! – Прости. Дело в том, что занятия закончились. Мне будет их не хватать. Со многими я даже успела подружиться. И к тому же, кажется, они действительно мне помогли.

– А заново начать нельзя?

Пип мучили сомнения. Ей очень не понравилось выражение лица матери – слишком хорошо она его знала. У Чеда тоже порой бывало такое лицо, вдруг со страхом вспомнила она. Та же тоска, что выедала изнутри, и от живого человека оставалась только одна оболочка. Надо что-то срочно делать. Но что? Пип не знала. Она никогда не знала.

– Конечно, я могу ходить в другую группу, если захочу. Но такой уже больше не будет.

В голосе Офелии звучала унылая безнадежность, и Пип охватила настоящая паника.

– Может, это было бы лучше всего?

– Все будет хорошо, Пип. Я обещаю.

Мать похлопала ее по руке. Дальше они ехали в полном молчании. Едва Офелия открыла дверь, как Пип стремглав ринулась наверх, в небольшой кабинет, в котором они теперь никогда не бывали, и лихорадочно набрала телефон Мэтта.

На побережье с утра зарядил дождь, поэтому Мэтт весь день работал над ее портретом, вместо того чтобы, как обычно, отправиться с мольбертом на пляж. Приближалась зима, а значит, скоро от походов на пляж придется отказаться вообще. Но пока погода стояла вполне приличная, если не считать сегодняшнего дня.

– Она выглядит просто ужасно, – шепотом объяснила Пип, надеясь только на то, что матери не придет в голову именно сейчас снять трубку. На телефоне, конечно, была клавиша «приватный разговор», и Пип заранее позаботилась ее нажать, но сомневалась, что это поможет. – Я боюсь, Мэтт, – откровенно созналась она. Мэтт был рад, что Пип позвонила. – В прошлом году… она ведь иной раз весь день даже не вставала с постели… ничего не ела, не причесывалась… не замечала меня. А ночью плакала. – При одном воспоминании об этом слезы хлынули у нее из глаз, и Мэтт вдруг почувствовал, как его сердце сжалось от жалости.

– И сейчас так же? – забеспокоился он.

В их последнюю встречу Офелия показалась ему совершенно нормальной, ну так что с того? Люди имеют обыкновение скрывать подобные вещи. Нет ничего хуже, чем держать горе в себе. Однако Мэтт не знал, относится ли Офелия к числу подобных людей. Наверное, тут ему могла бы помочь Пип.

– Пока нет, – испуганно ответила Пип. – Но у нее такое печальное лицо… – глотая слезы, добавила она.

– Может, ей немного страшно, как она станет обходиться без занятий? Расставаться с кем-то вообще тяжело, а для нее особенно, ведь вам обеим пришлось пережить потерю близких.

Мэтту неловко напоминать девочке об их несчастье, но Пип порой разговаривала совсем как взрослая, и он решил, что стоит попробовать. Вот сейчас, к примеру, они с матерью словно поменялись ролями. Ему гораздо легче было бы представить, что он успокаивает Офелию, а не Пип. Но за прошедший год девочка как-то разом повзрослела. К тому же через месяц исполнится год со дня гибели ее отца и брата.