Последнее слово техники

— А почему, спрашивается, он должен сам себе отдавать команды? Вообще-то это мы его построили, а не наоборот.

— Ну и что? В любом случае, это не мы его сделали, а другие машины… И даже они только положили начало этому процессу. По большей части он сотворил себя сам. А раз уж ты хочешь углубиться так далеко в прошлое… я даже не знаю, сколько тысяч поколений твоих предков до тебя за всю свою жизнь не видели ни одного компьютера или звездолёта, построенного их непосредственными предшественниками. И даже если бы мифические «мы» его и построили, то он был бы всё равно в зиллионы^[51] раз умнее любого из нас. Ты вот разве допускаешь, что муравей вправе указывать, как тебе поступать?

— Бактерии, блохи, муравьи… М-да, невысокая у тебя самооценка.

— Ладно. Ну тогда сделай что-нибудь. Ступай вниз и попробуй спуститься с горы или сделать что-то в этом роде, глупышка.

— Но в самом начале были мы. Он не мог бы возникнуть, если бы мы не…

— А мы с чего начинались? Что такое начало? Комок слизи на поверхности другого каменного шарика? Сверхновая? Большой Взрыв? Если ты дал чему-то начало, какое ты вообще имеешь к нему отношение?

— Ты не воспринимаешь мои слова всерьёз, не так ли?

— Я не думаю, что ты серьёзен. Я думаю, что ты снова дошёл до ручки.

— Подожди, — возгласил Ли, наставительно тыча в меня пальцем. — Настанет день, и я буду капитаном. И ты горько пожалеешь о своих неосмотрительных словах. Ты сможешь претендовать разве что на должность офицера по науке. Но более вероятно, что я засуну тебя нянькой в госпиталь.

— Ладно-ладно, а не пошёл бы ты и не нассал на свои дилитиевые кристаллы?^[52]

Глава 5

Ты бы мог, если б и вправду меня любил

5.1 Добровольная жертва

После этого я провела на корабле ещё несколько недель. Он снова начал заговаривать со мной уже через пару дней. На какое-то время мне удалось забыть о Линтере: на борту Капризного у всех были свои обсуждавшиеся вслух интересы, от старых (или новых) фильмов и книжек до происшествий в Камбодже^[53] или похождений Ланьяреса Соделя на поле битвы в Эритрее. (Ланьярес, чтобы покуражиться, в компании нескольких друзей часто разыгрывал военные игры с использованием настоящих боеприпасов. До меня доходили смутные слухи об этом, но даже они внушали отвращение. Пусть у них с собой полный реаникомплект, а искусственные железы в любой момент выделят любой наркотик или лекарство, — всё равно такое развлечение казалось мне омерзительным.) А когда я обнаружила, что эти ребята не позаботились ни о каком прикрытии с воздуха, я окончательно уверилась в том, что они просто не в себе. Да содержимое их мозгов в два счёта размажут по окрестным камням! Они могут умереть реальной смертью!

Но я думала, что им просто понравилось испытывать страх. Мне говорили, что у некоторых это бывает.

Когда Ланьярес известил корабль, что ему хочется принять участие в каком-нибудь реальном вооружённом конфликте, тот, разумеется, попытался его разубедить, но не преуспел в этом. Так Ланьяреса отправили в Эфиопию. Корабль наблюдал за ним со спутника и внимательно отслеживал все перемещения с помощью спасательных дронов, готовых вернуть его на борт в случае тяжёлого ранения. После некоторых сомнений, заручившись согласием самого Ланьяреса, корабль переключил картинку с камер отряда дронов на общедоступный канал, так что все могли наблюдать за деяниями Ланьяреса в реальном времени. Мне это показалось ещё большим извращением.

Но это было ещё не всё. Через десять дней Ланьярес составил жалобу, сославшись на то, что в месте, куда его закинули, ничего интересного не происходит, и потребовал забрать его на корабль. Не то чтобы ему было действительно скучно, объяснял он, на самом деле он испытывает некоторое мазохистское удовольствие от того, что жизнь на борту после просмотра этих трансляций с его участием несомненно оживилась. Но всё остальное жутко ему наскучило. Он пришёл к выводу, что потешная битва в специально отведённом для этих целей отсеке корабля несомненно прикольнее, чем реальные приключения.

Корабль сказал ему, что тот ведёт себя крайне глупо, и перенёс в Рио-де-Жанейро, где Ланьярес в дальнейшем проявил себя как образцовый гражданин Культуры-мультуры. Впрочем, я считала, что было бы поучительнее послать его в Камбоджу, предварительно придав некоторое внешнее сходство с местным населением, чтобы Ланьярес мог в полной мере насладиться мясорубкой Нулевого Года^[54]. Но почему-то мне казалось, что Ланьярес на такое не рассчитывал.

---

51 Такого числа на самом деле не существует, это авторская шутка.

52 В сериале «Звёздный путь» дилитием называется минерал, используемый в сверхсветовых двигателях. В реальности такая молекула (Li₂) существует в парах щелочного металла лития. Так что предложение Сма можно и не считать совершенно издевательским.

53 Имеется в виду революция Красных Кхмеров.

54 Сма имеет в виду кхмерский революционный календарь, введённый Пол Потом после прихода к власти. Согласно этому календарю, Нулевой Год приходился на 1975 г. Поскольку ранее сказано, что корабль вышел на околоземную орбиту в 1977 г., налицо некоторое несоответствие в датах, но его можно списать на аберрации памяти рассказчицы по истечении более чем столетия. Как бы ни было, отсылка к этой дате даёт дополнительную реперную точку, очень важную при составлении внутренней хронологии вселенной Культуры. В прологе к роману «Выбор оружия» цитируется стихотворение Дизиэт Сма, посвящённое Шераденину Закалве и датированное 115 годом по кхмерскому календарю. Очевидно, что в данном случае не может использоваться традиционный кхмерский циклический календарь, но только система летоисчисления Красных Кхмеров. Следовательно, действие основной сюжетной линии «Выбора оружия», в которой участвует Сма, может быть однозначно привязано к 2090–2092 гг.