Мир от Гарпа

Как все врачи, Дженни Гарп давала священную клятву Гиппократа, того самого, который считается отцом медицины. Таким образом, она посвятила себя тому, о чем лучше всех сказал Гарп в последнем разговоре с молодым Уиткомом. Правда, слова его относились к творчеству писателя. Дженни хотела „подарить людям бессмертие, даже тем, кто в конце умрет“. И постоянное общение с раковыми опухолями не нагоняло на нее тоску; она называла себя так, как отец называл писателей: „врач, который берется только за безнадежные случаи“.

Дженни Гарп знала: в мире ее отца люди полны энергии. Ее знаменитая бабка Дженни Филдз когда-то поделила всех нас на „полостных“, „наружных“, „отрешенных“ и „безнадежных“. Но в „мире от Гарпа“ существуют только безнадежные случаи.

О РОМАНЕ ДЖ. ИРВИНГА „МИР ОТ ГАРПА“

Сначала несколько слов о Джоне Ирвинге. Родился в 1942 году в городе Эксетер, штат Нью-Гэмпшир. В школе был первым учеником по английской литературе и уже тогда точно знал, что станет писателем. Учился в университетах в Питтсбурге, в Айове, был студентом в Институте Европы в Вене, потом начал преподавать в университете. Первый его роман „Свободу медведям“ появился в 1965 году. Затем, в 1972 и в 1974 годах, увидели свет еще два его романа. Мировую известность Ирвингу принес „Мир от Гарпа“, опубликованный в 1976 году. Затем появились еще три романа, последний — „Молитва для Оуэна Мини“ — в 1989 году. Его любимый вид спорта — вольная борьба. У него трое детей. Живет в Вермонте в США и в Торонто в Канаде.

Два года назад я первый раз была в Америке. Моя подруга, журналистка Колетт Шульман, провезла меня в своем „саабе“ из Нью-Йорка по Новой Англии до местечка Франкония, недалеко от границы с Канадой. Я обратила внимание, что нигде в Новой Англии не растут белые березы. Но вот мы едем по пустынной автостраде в Нью-Гэмпшире, слева и справа Уайт Маунтинз (Белые горы), и я вижу, по невысоким склонам — наши белоствольные красавицы. Мне очень понравился Нью-Гэмпшир — гора с профилем старика, неширокие реки, пустынные дороги, редкие зажиточные фермы. И на одной развилке — указатель „К дому Роберта Фроста“, удивительного поэта, писавшего о красоте своих мест — в Америке писатели, к сожалению, редко пишут о природе. А природа здесь прекрасна! Может, поэтому, прочитав в романе Ирвинга, что дом Филдзов на берегу бухты Догз-хед находится в Нью-Гэмпшире, я почувствовала, как у меня потеплело на сердце.

Перевернув последнюю страницу „Мира от Гарпа“, я была потрясена. Помню, много лет назад в разговоре с кем-то из прозаиков-шестидесятников Юрий Казаков сказал, что время длинных романов прошло. Что теперь, после великих романистов XIX века, всякий роман — эпигонство. У вот у меня в руках толстенный роман, который уж никак нельзя обвинить в подражательности — так сложно и необычно он построен. Автору удалось не только показать жизнь нескольких поколений, но и вмонтировать в сюжет сочинения самого Гарпа, так что, имея дома роман „Мир от Гарпа“, вы как бы обладаете еще собранием сочинений писателя Т. С. Гарпа, погибшего, как и Иисус Христос, в тридцать три года.

Описанная Джоном Ирвингом жизнь — это новый виток, говоря высокопарно, в поступательном движении человечества к неведомой цели, ясной лишь неведомому Создателю; новый виток человеческой морали. В том обществе, где родился роман, люди добрее и терпимее друг к другу, честность — не редкое свойствохарактера на грани чудачества, а удобство, высоко ценимое, вошедшее в плоть и кровь, без которого не может функционировать здоровое общество. Там реально существует свобода выбора — места жительства, жилья, работы, даже пола, что обеспечивается разумными и действующими социальными механизмами. И при этом такая завидная стабильность жизни.

Отличительная черта американского общества — и феминистское движение, подъем которого как раз пришелся на середину семидесятых годов (в восьмидесятых наблюдался некоторый его спад, сейчас оно опять набирает силу). Движение это разворачивается не в условиях феодально-тоталитарного режима, а в обществе индивидуалистов, где свобода личности — гарант процветания и благополучия всех. И женщины требуют не просто экономического и политического равноправия, но и полного изменения мужского и женского менталитета. И конечно, в этой стране, в отличие от нас, совсем иное отношение к сексу. Это еще и потому, что у среднего класса американского общества фактически нет социальных проблем — люди не ломают голову, где жить, как прописаться в столице, где достать еду и одежду. Секс — это, пожалуй, единственное, что придает остроту в остальном хорошо отлаженной жизни.