Мир от Гарпа

Куши тянула мать за руку и продолжала твердить:

— Балдежка укусил кого-то!

— Кого же на этот раз? — поинтересовался Толстый Персик.

Он схватил ракетку, как будто и правда хотел что-то предпринять. Но Стьюи был в чем мать родила, поэтому Мидж запахнула халат и сама отправилась разбираться с детьми.

Дома Стюарт Перси часто ходил раздетым. Почему — неизвестно. Может, тем самым он снимал с себя стресс: шутка ли, болтаться без дела по школе, демонстрируя благородную седину, и быть застегнутым на все пуговицы. Но, возможно, было и другое объяснение наготе: чтобы произвести столь многочисленное потомство, Стьюи приходилось большую часть времени проводить дома раздетым.

— Балдежка укусил Гарпа, — сказала маленькая Куши Перси.

Ни Стюарт, ни Мидж не заметили, что Гарп стоит на пороге и кровь заливает всю левую половину его лица.

— Миссис Перси, — задохнувшись, прошептал Гарп, но никто его не услышал.

— Укусил Гарпа? — переспросил Толстый Персик.

Он наклонился, чтобы поставить ракетку в шкаф, и пукнул.

Мидж бросила на него взгляд.

— Так, так, — проговорил Стьюи, — у пса все-таки есть нюх.

— Ну что ты, Стьюи, — проронила Мидж, и улыбка, мимолетная, как плевок, тронула ее губы. — Он же еще маленький.

А маленький Гарп стоял тут же, едва держась на ногах. Кровь капала на дорогой ковер в холле, натянутый ровнехонько, без единой складочки или морщинки, и расстилавшийся по всем четырем необъятным комнатам первого этажа.

Куши Перси — она умрет во время родов, так и не успев дать жизнь первенцу, — заметила, что фамильное достояние Стирингов, их знаменитый ковер, заляпан кровью Гарпа.

— Противный! — завопила она и выбежала за дверь.

— Надо позвать твою маму, — сказала Мидж.

Гарпа буквально шатало, ему все еще чудился рык страшного пса и казалось, что огромная слюнявая морда тычется в искромсанное ухо.

Немало лет прошло, прежде чем Гарп понял, к кому относился этот возглас Куши Перси: „Противный!“. Он думал, что она имеет в виду не его, Гарпа, с кровоточащим, разорванным ухом, а своего отца. В самом деле, что могло быть противнее голой, покрытой седеющей растительностью туши, загромождавшей коридор? Так, во всяком случае, казалось Гарпу, потрясенному появлением бывшего доблестного моряка в столь непрезентабельном виде. Голый Стюарт, выставив вперед необъятное пузо, возник со стороны винтовой лестницы и стал быстро приближаться к Гарпу.

Присев на колени, Стюарт Перси с неподдельным интересом вглядывался в замурзанное лицо мальчишки, причем сама рана занимала его меньше всего. Гарп даже хотел было показать этому волосатому великану, где находится его левое ухо. Не обращая внимания на увечье, нанесенное Гарпу его псом, он вперился в блестящие карие глазенки малыша, изучив цвет и разрез которых, он, как видно, убедился в правильности какой-то своей догадки. Поскольку сурово кивнул головой и бросил белобрысой дурехе Мидж: „Япошка“. (Чтобы осознать скрытый смысл этой сцены, Гарпу потребовался не один год.) А тем временем Стьюи продолжал:

— Я достаточно послужил на Тихом океане и не спутаю глаза япошки ни с чьими другими. Я же говорил тебе, что он япошка.

Под этим „он“ Стюарт, надо полагать, разумел отца Гарпа. Дело в том, что одним из любимых развлечений в Стиринге было гадать, кто же все-таки родитель Гарпа. Стюарт Перси, исходя из своего тихоокеанского опыта, утверждал, что маленький Гарп наполовину японец.

„Услыхав незнакомое слово „япошка“, я подумал, что уху моему конец“, — писал Гарп.

— Не вижу смысла звать сюда мать, — заметил Стьюи. — Надо отвести его в больницу. Она там работает и сделает все, как положено.

Что касается Дженни, то, будь ее воля, уж она бы точно сделала все, „как положено“. Осторожными движениями промывая и обрабатывая огрызок маленького уха, она спросила у Мидж:

— Почему бы вам не привести собаку сюда?

— Балдежку? — не поняла та. — Зачем?

— Я бы сделала ему укол.

Мидж рассмеялась.

— Вы хотите сказать, есть такой укол, от которого собаки перестают кусаться?

— Да нет. Приведете сюда — сэкономите на ветеринаре. Я сама его усыплю. Сделаю ему укол и все. Гарантирую, что кусаться он больше не будет.

„Так была объявлена война всему семейству Перси, — писал Гарп. — Мать относилась к этому конфликту как к проявлению классовых противоречий. Позднее она утверждала, что классовая ненависть — вообще источник всех войн. Я же намотал на ус: впредь надо остерегаться пса, как и всего семейства Перси“.