На игле

Пока они хохотали, Бегби решил оправдать свои действия:

— Мы приехали туда, блядь, на ёбаные гонки, а не пиздеть со всякими там пиздаболами с ёбаного радио, — у него было выражение лица делового человека, которого достали репортёры, пытающиеся взять у него интервью.

Франко мог завестить из-за любой ерунды.

— Ёбаный Дохлый не приехал. А Метти был его корешем, бля, — заявил он.

— Э, но он же во Франции… в той чувихой, это самое. Наверно, не может её бросить, врубаешься… в смысле… Франция, это самое, — заметил пьяный Картошка.

— А меня это не ебёт! Рентс и Стиви приехали из Лондона. Если Рентс со Стиви смогли приехать из ёбаного Лондона, то Дохлый мог бы приехать из ёбаной Франции.

Чувства Картошки чрезвычайно притупил алкоголь. По глупости он продолжал спорить:

— Да, но, э… Франция дальше… мы говорим тут про юг Франции, это самое. Врубаешься?

Бегби недоверчиво посмотрел на Картошку. Видимо, до него просто не дошло. Он сказал медленнее, громче и злее; его ужасный рот странно искривился, глаза засверкали:

— ЕСЛИ РЕНТС СО СТИВИ СМОГЛИ ПРИЕХАТЬ ИЗ ЁБАНОГО ЛОНДОНА, ТО ДОХЛЫЙ МОГ БЫ ПРИЕХАТЬ ИЗ ЁБАНОЙ ФРАНЦИИ!

— Ага… конечно. Мог бы хоть попытаться. Всё-таки похороны друга, это самое, да, — Картошка подумал, что Консервативная партия Шотландии прекрасно обошлась бы несколькими Бегби. Ведь дело не в сообщении, а в его передаче. Бегби умеет идеально излагать мысли.

Стиви чувствовал себя здесь неловко. Он отвык от всего этого. Франко огрел его по спине одной рукой, а Рентона — другой.

— Я охуенно рад опять вас видеть, чуваки. Обоих, блядь. Стиви, я хочу, чтоб ты присмотрел, на хуй, за этим чуваком, там, в Лондоне, — он повернулся к Рентону. — Если ты пойдёшь тем же ёбаным путём, что и Метти, я тебя так отпизжу, сука! Попомни мои слова, блядь.

— Если я пойду тем же путём, что и Метти, то нечего будет пиздить.

— И не надейся, блядь. Я выкопаю твоё ебучее тело из-под земли и буду пинать его ногами по всей ёбаной Лейт-уок. Ты меня понял?

— Какой ты у нас заботливый, Фрэнк.

— В натуре, заботливый, блядь. Ты подставляешь своих корешей. Правильно, блядь, Нелли?

— Чего? — пьяный Нелли медленно оборачивается.

— Я щас говорю, бля, этому чуваку, что он подставляет своих ёбаных корешей.

— И правильно говоришь, блядь.

Картошка разговаривает с Элисон. Рентон улизнул от Франко и подсел к ним. Франко схватил Стиви, показывая его Нелли, как трофей, и рассказывая ему, какой он классный чувак.

Картошка поворачивается к Рентону:

— Просто я говорю Эли, тяжко всё это, чувак, это самое. Я уже похоронил столько чуваков моего возраста, это самое. Интересно, кто следующий?

Рентон пожимает плечами:

— По крайней мере, какая бы хуйня ни случилась, теперь мы будем к ней готовы. Если бы давали учёные степени по утратам близких, то я был бы уже доктором наук.

Когда бар стали закрывать, они вышли гуськом в холодную ночь и направились со шмотками на флэт Бегби. Они уже двенадцать часов бухали и и разглагольствовали о жизни Метти и его смерти. В действительности, наиболее проницательные из них понимали, что все их домыслы, суммированные и переваренные, ни на йоту не прояснили этой жестокой загадки.

Они не стали ничуть мудрее, чем были вначале.

Дилемма трезвенника № 1

— Ну давай, пыхни немного, тебе будет классно, — говорит она, протягивая мне косяк. Как я сюда, блядь, попал? Я должен был пойти домой и переодеться, а потом смотреть телек или спуститься в «Принцессу Диану». Это всё из-за Мика, из-за него и его «рюмашки-после-работы».

И вот я здесь, в пиджаке и галстуке, сижу на этом уютном флэту среди чуваков в «денимах» и футболках, которые считают себя гораздо большими раздобаями, чем они есть на самом деле. Воскресные приколисты — такие зануды.

— Оставь его в покое, Пола, — говорит тёлка, с которой я познакомился в баре. Она упорно норовит залезть мне в штаны с тем неистовым и нарочитым безрассудством, которым отличаются подобные лондонские расклады. Возможно, она добьётся своего, несмотря на то, что, заходя в ванную и пытаясь представить себе, как она выглядит, я не могу вызвать в памяти даже приблизительного образа. Эти тёлки — напряжные пизды, пластиковые сучки. Их можно только выебать, вынуть и уйти. Они даже делают вид, что разочарованы, если ты поступаешь иначе. Я говорю сейчас, как Дохлый, но его точка зрения бывает оправданной, особенно здесь и сейчас.