На игле

Еппонский бог.

— Боже милостивый… боже мой… — твердил мистер Хьюстон, пока миссис Хьюстон травила, а я предпринимал трогательные попытки вытереть грязь теми же самыми простынями.

Гэйл пронзила меня взглядом, полным ненависти и отвращения. Я понял, что нашим отношениям — конец. Я уже никогда не затащу её в постель. Но впервые в жизни это меня не волновало. Я только хотел поскорее отсюда смыться.

Торчковая дилемма № 65

Внезапно похолодало; охуенный колотун. Свечка почти догорела. Единственный свет исходит из телека. Что-то чёрно-белое… но телек же чёрно-белый, значит, он может показывать только чёрно-белое… вот если бы он был цветным, тогда было бы по-другому… наверное.

Меня знобит, но если я двигаюсь, становится ещё холоднее, потому что я понимаю, что это, на хуй, всё, что я могу реально сделать, для того чтобы согреться. Если не шевелиться, то можно, по крайней мере, успокоить себя тем, что у тебя есть шанс согреться, когда начнёшь двигаться или включишь обогреватель. Главное — оставаться совершенно неподвижным. Это куда проще, чем ползти по полу, чтобы включить этот ёбаный обогреватель.

В комнате кто-то есть. Наверно, это Картошка. В темноте трудно говорить.

— Картоха… Картошка…

Ни слова.

— Охуенный дубарь, чувак.

Картошка, если это действительно он, молчит. Может, он умер, но скорее всего, нет, потому что я вижу: глаза у него открыты. Но мне поебать.

Печаль и скорбь в Солнечном порту

Ленни посмотрел на свои карты, а затем внимательно изучил лица друзей.

— Кто ходит? Билли, давай, чувак. — Билли показал Ленни свою руку.

— Два туза, блядь!

— Вонючий ублюдок! Ты вонючий мудак, бля, Рентон. — Ленни ударил кулаком по ладони.

— Лучше пододвинь-ка ко мне бабло, — сказал Билли Рентон, сгребая груду банкнот, валявшихся на полу.

— Нац, брось мне банку, — попросил Ленни. Он не сумел поймать её, и банка грохнулась о пол. Когда Ленни открыл её, большая часть пива вылилась на Писбо.

— Ты заебал, пидорас!

— Извини, Писбо. Это он виноват, — Ленни засмеялся и показал на Наца. — Я попросил его бросить банку, а не швырять её мне в голову, блядь.

Ленни встал и подошёл к окну.

— Ничего не слышно от него? — спросил Нац. — Если нет капусты, то игре пиздец.

— Не-а. Мутит воду, сука, — сказал Ленни.

— А ты ему звякни. Разузнай, в чём там дело, — предложил Билли.

— Угу, хорошо.

Ленни вышел в коридор и набрал номер Фила Гранта. Его достало играть на чисто символические ставки. Если бы Гранти подогнал денег, то он бы сейчас классно затарился.

Никто не взял трубку.

— Нет дома или не подходит к телефону, — сказал он им.

— Надеюсь, этот мудак не замылся с нашим баблом, — засмеялся Писбо, но это был нервный смешок — первое открытое признание общего невысказанного страха.

— Пускай только попробует. Я не вожусь с чуваками, кидающими свою братву, — проворчал Ленни.

— Но если как следует подумать, то это же Грантина капуста. Он может потратить её на что угодно, — сказал Джэкки.

Они посмотрели на него с тупой враждебностью. В конце концов, Ленни сказал:

— А не пошёл бы ты на хуй?

— Ведь в каком-то смысле, чувак честно её выиграл. Я помню, как мы договаривались. Устроить складчину и сделать один большой банк, чтобы прибавить игре остроты. А потом всё поровну разделить. Я всё это знаю. Я просто говорю, что с точки зрения закона… — Джэкки попытался объяснить свою позицию.

— Это наша капуста! — оборвал его Ленни. — Гранти знает за хэмпденские расклады.

— Я понимаю. Но я хотел сказать, что с точки зрения закона…

— Заткни свою ёбаную пасть и не возникай, — вмешался Билли, — мы говорим не за точку зрения закона, блядь. Мы говорим за братву. Если б был разговор за точку зрения закона, блядь, у тебя дома не было б никакой мебели, сукин ты сын.

Ленни одобрительно кивнул Билли.

— Мы спешим делать выводы. Может, у него есть серьёзные причины. Может, его ограбили, — предположил Нац; его лицо в оспинах вытянулось и напряглось.

— Может, его кто-то грабанул и увёл всю капусту, — сказал Джэкки.

— Ни один мудак не посмеет ограбить Гранти. Он такой чувак, что сам кого хочешь ограбит, и не потерпит, чтобы ограбили его самого. Если б он пришёл и стал вешать нам на лапшу на уши, я бы послал его куда подальше. — Ленни начинал беспокоиться. Речь шла об общих деньгах.