Дикая роза

— Такой умной женщине, как вы, я могу и не объяснять, в чем состоял мой кошмар. Эмма и я — тут есть кое-какие возможности. Но дело в том, что Эмма не одна. Она… каким-то образом… зависит от этой Линдзи. Нет, не поймите меня превратно. Они очень привязаны друг к другу, как-то совсем посемейному. И пока Линдзи там, для меня там нет места. Вот так и обстоит дело. — И добавил для полной ясности: — Так-то вот.

— А если дать Рэндлу возможность купить Линдзи, вы могли бы занять пустующее место у очага. — Милдред тут же выругала себя за эти горькие речи. К глазам её подступили слезы бессильной обиды.

Хью покоробило от её резкости, он склонил голову обиженно и смиренно.

— Вы, конечно, понимаете, я тут наговорил бог весть чего, чтобы очистить голову от ядовитых испарений. Видимо, это вас возмутило. Сами вы такая открытая и простая, вам, наверно, и не понять, какие фантазии, какие выверты могут таиться в душе у… самых обыкновенных людей. Зря я только вас побеспокоил. — Он плотно сжал губы, растянул их в жесткую линию. Он был не на шутку уязвлен.

Пока Милдред пыталась совладать с собой при помощи глубоких вздохов и глотка виски, он продолжал уже более примирительно:

— Вы, как всегда, говорите со мной голосом реальной жизни. Потому, очевидно, я вас и позвал. Всерьез я ни минуты не думал о том, чтобы продать картину. Это было бы вопиющей несправедливостью по отношению к Энн и Саре. И очень вредно для Рэндла. Пожалуй, это важнее всего. Это развратило бы Рэндла.

Милдред встала и отошла к окну. Поморгала от бледного, неверного света в полосах дождя. Только бы найти в себе силы подумать. Она сказала:

— Погодите, погодите минутку.

До того как в игру вступили её собственные интересы, она все видела ясно. Теперь все смешалось и спуталось. С мучительным усилием она размотала этот клубок. Если Хью продаст картину, Феликс получит Энн. Если Хью не продаст картину, она, Милдред, получит Хью. Вот какая складывалась ситуация.

Милдред не первая засомневалась в добром деле, сообразив, что оно, между прочим, сулит ей выгоду. Вернее, вообразив это, она стала горячее радеть о выгоде чужой. И ещё она все отчетливее сознавала свою способность влиять на Хью и как Хью хочется, чтобы на него повлияли. Теперь ей стало ясно, что всю эту ночь Хью терзало одно — всепоглощающее желание продать картину. Однако моральные препятствия казались ему непреодолимыми. Да, так оно и было.

Милдред понимала, что если говорить, то говорить надо поскорее и сразу попасть в точку. Но в какую точку? Она не хотела решать за Хью немедленно. Надо повременить, оставить все в неопределенности, дать себе время ещё поразмыслить. Но выходило, что она уже помогла ему принять решение. Какие же достаточно тонкие доводы можно теперь привести в пользу другой стороны? Она сделала отчаянную попытку увидеть всю ситуацию глазами Хью, увидеть Рэндла его глазами. Она сказала:

— А в общем-то вы правы — это очень непросто. Я отлично понимаю, что вам хотелось бы освободить Рэндла, вдруг взять и подарить ему полную свободу.

— Ну да, — живо отозвался Хью, вставая с кресла, в котором он до сих пор сидел ссутулившись, недовольный и мрачный. — Да. Вероятно, и это тоже.

— И сделать это щедрой рукой, — сказала Милдред. — Без оглядки.

— Без оглядки. Да. — Он тоже подошел к окну и поднял глаза на туманный купол, висевший в воздухе, как купол какой-нибудь итальянской церкви на холсте Тернера. Взгляд его засветился от невысказанной мысли.

Я задела нужную струну, подумала Милдред. Надо придумать ещё парочку красивых слов. Она почувствовала, что и сама действует без оглядки.

— Я понимаю, — продолжала она, — вам хочется сделать для Рэндла что-то неразумное, экстравагантное. Вы хотите помочь Рэндлу сделать что-то неразумное, экстравагантное.

— Да, — сказал Хью. — Вроде того. — И добавил: — Сам я никогда не поступал… неразумно и экстравагантно.

Так вот оно что, подумала Милдред, как я раньше не догадалась. И, оценив всю совокупность его мотивов, мимоходом оплакав собственное поражение, решила: он продаст картину, продаст непременно.

— Понимаете, — сказал Хью, с легкостью ложась на новый курс, после того как Милдред столь услужливо надула его паруса, — если и правда взглянуть с этой точки зрения, девочки, в общем, не пострадают, это я про Сару и Энн. Им достанется не так уж мало.

— К тому же Энн может опять выйти замуж, — сказала Милдред и тут же спохватилась, что допустила неосторожность. Нечего смущать простую душу Хью намеками на новые осложнения.