Обещание страсти

Она продемонстрировала ему кольцо.

— Красивое. Поздравляю! Мы должны за это выпить.

Люк закатил глаза, а Кизия тяжело вздохнула.

— Мы занимались этим всю ночь.

— Не мы, а она. Наклюкалась.

— Кизия? — удивился Алехандро.

— Да, шампанским. Я одна выпила почти две бутылки, — гордо сказала она.

— Из твоей фляжки?

При воспоминании о Рождестве она засмеялась и покачала головой. Они направились за его багажом. Машина ждала у входа.

Подъезжая к городу, они подшучивали друг над другом, обменивались анекдотами, вспоминали всякие глупости, слушали рассказ Алехандро о его приключениях в полете: у одной женщины начались роды, а другая ухитрилась спрятать под пальто и пронести в самолет французского пуделя, а потом билась в истерике, когда стюардесса попыталась его отобрать.

— Ну почему я всегда попадаю на такие рейсы?

— Попытайся летать первым классом.

— Конечно, брат, ты прав. Послушай, что за дикие на тебе ботинки?

Кизия засмеялась, а Лукас, кажется, огорчился.

— Старик, нет в тебе шика. Это же Гуччи!

— А по мне, смотрятся дико. Все трое захохотали. Машина затормозила у отеля.

— Приехали. Вот здесь мы живем. Ничего особенного, но это наш дом.

Люк с гордостью показал на здание с башней, в котором размещался «Фермой».

— Вы, ребята, действительно путешествуете с размахом.

Они предоставили в его распоряжение диван в гостиной своего номера.

— Ты знаешь, Ал, они здесь держат старикашку специально для того, чтобы он сдувал песок из пепельниц в холле. Вот такие мелочи и придают шик.

— Знаешь что…

— Ради бога, тут моя невеста! Люк напустил на себя строгий вид.

— Ребята, вы правда обручены? По-настоящему?

— По-настоящему, — подтвердила Кизия. — Мы собираемся пожениться.

В ее голосе слышался металл — и надежда, и жизнь, и слезы, и страх. Они бы поженились. Если бы только был шанс.

Никто из них не упомянул о суде. Только когда Кизия начала зевать, Люк посерьезнел.

— Почему бы тебе не пойти спать, детка? Я тоже скоро лягу.

Он хотел поговорить с Алехандро наедине, и было понятно о чем. Почему он не мог поделиться своими тревогами с ней? А впрочем, нужно ли это?

— Хорошо, дорогой. И ты не засиживайся. Она нежно поцеловала его в шею и послала воздушный поцелуй Алехандро.

— Вы тут не очень напивайтесь.

— Кто бы говорил!

— Это другое. Я праздновала свою помолвку.

Она попыталась принять высокомерный вид, но рассмеялась, когда он шлепнул ее и поцеловал.

— Я тебя люблю.

— Спокойной ночи.

Кизия лежала без сна и наблюдала за полосой света под дверью спальни до трех утра. Ей хотелось пойти к ним и сказать, что она тоже смертельно боится… Но она не могла сказать так Люку. Она должна была сохранять присутствие духа. «Положение обязывает» и всякое такое.

Утром она обнаружила, что Люк так и не ложился. В шесть утра он все-таки уснул, прямо там, где сидел, а Алехандро прилег на диване. Им всем надо было встать в восемь часов.

Слушание было назначено на два часа дня, а в девять утра должен прийти в «Фермой» адвокат Люка. Алехандро первый раз услышит все как есть — до сих пор он оберегал друзей от лишних волнений, Люк слегка темнил. От Кизии тоже невозможно было добиться правды. Алехандро ничего не слышал от них, кроме ерунды или бравады. Единственное, что он воспринял всерьез, была фраза: «Если что, позаботься о Кизии». А это была задача не из легких. Она не перенесет, если с ним что-нибудь случится.

В какое-то мгновение перед тем, как уснуть, Алехандро почти пожалел, что приехал. Он не хотел этого видеть, не хотел, чтобы это произошло с Люком, не хотел увидеть глаза Кизии, когда это случится.

Глава 26

Адвокат пришел в девять. С его появлением воцарилась напряженная атмосфера. Кизия встретила его формально и со словами «Доброе утро!» представила мистера Видала, их друга. Разлила кофе и похвалила погоду. С этого момента все пошло наперекосяк. Сдавленный смешок адвоката взвинтил нервы Кизии до предела. Она вообще относилась к нему с подозрением. Он был известен своим умением вести дела такого рода и брал за это пять тысяч долларов. Лукас настоял на том, чтобы заплатить самому, из своих сбережений. У него были на это деньги, «на всякий случай». Кизии претила чрезмерность во всем, что делал адвокат. Он был не в меру самонадеян, слишком дорого ценил свои услуги и к тому же важничал.