Обещание страсти

— Боже мой, Алехандро! Где он?

— Все еще в зале. Кизия, нет… не ходи… Она уже летела по серому мраморному полу к двери.

— Кизия!

— Иди к черту!

Он схватил ее за руку около двери.

— Пусти! Я должна его увидеть!

— Хорошо. Тогда пошли.

Он взял ее за руку, и так, рука в руке, они побежали.

— Может быть, его уже увели?

Она не ответила, только побежала еще быстрее. Ее каблуки стучали в такт ее сердцу. Толпа репортеров поредела. Они уже все сделали. Лукас Джонс будет отправлен назад, в Квентин. Так обстоит дело. Бедняга!

Кизия оттолкнула двоих мужчин, загораживающих вход в зал. Алехандро проскользнул за ней. Судья уже уходил, и все, что она увидела, — это человек, сидящий неподвижно, уставившись в одну точку перед собой. Он сидел одиноко, спиной к ней.

— Лукас?

Она замедлила шаги и подошла к нему. Он повернул голову. Его лицо ничего не выражало. Это была маска. Это был совершенно другой человек. Кусок железа с глазами, полными слез. Он молчал.

— Дорогой, я люблю тебя.

Она обняла его, он медленно наклонился к ней, положил голову ей на грудь. Его тело обмякло. Однако он даже не попытался ее обнять, и тут она поняла почему. Он уже был в наручниках. Они не теряли времени. Его бумажник и мелочь лежали перед ним на столе. И среди всего прочего — ключ от их квартиры и кольцо, то самое, которое она подарила ему на Рождество.

— Лукас, почему они это сделали?

— Они должны были. Сейчас уезжай домой.

— Нет, я побуду, пока тебя не уведут. Не разговаривай. О Господи, Лукас… Я люблю тебя.

Она сдерживала слезы. Он не увидит ее плачущей. Он был сильным, и она тоже. Но внутри ее все умерло.

— Я тебя тоже люблю. Сделай одолжение, уходи. Уходи к черту отсюда!

Из его глаз брызнули слезы. Вместо ответа она прижалась губами к его губам. Она наклонилась к нему, пытаясь своими маленькими, тонкими руками обхватить его, как ребенка. Почему они сделали это? Почему она допустила? Почему не купила их? Почему? Вся эта боль и ужас, наручники… почему она ничего не сделала? Проклятый департамент, и судья, и…

— Пора, мистер Джонс.

Голос прозвучал из-за спины, с мерзким ударением на слове «мистер».

— Кизия, уходи!

Это была команда генерала, а не мольба побежденного.

— Куда они ведут тебя?

В ее широко открытых глазах были злость и страх. Она почувствовала руки Алехандро на своих плечах. Он тянул ее назад.

— В местную тюрьму. Алехандро знает. Потом в Квентин. А теперь убирайтесь к дьяволу отсюда! Немедленно!

Он выпрямился во весь рост и посмотрел на охранника, который должен был его увести.

Она встала на цыпочки и поцеловала его. Потом, как слепая, позволила Алехандро вывести себя из зала.

Остановившись на минуту в холле, она увидела, как его уводят. С руками, скованными наручниками, он шел в сопровождении двух охранников. Он ни разу не оглянулся. Кажется, прошло много времени с того момента, как он ушел. И Кизия почувствовала, что рот ее открылся и пронзительный звук разорвал тишину. Кричала какая-то женщина, но она не знала кто. Это не мог быть никто из ее знакомых. Воспитанные люди не кричат. Но звук не прекращался. Чьи-то руки крепко держали ее, когда она увидела вспышки и услышала странные голоса.

Неожиданно она почувствовала, что взмывает над городом в стеклянной клетке, потом ее поместили в странную комнату. Кто-то уложил ее в постель, и она почувствовала, что очень замерзла. Очень. Человек набросил на нее одеяла, а другой, с усами и в смешных очках, сделал ей укол. Она стала смеяться, потому что он выглядел очень забавно, и тут этот пронзительный звук возник опять. Кричала женщина. Кто она? Это был долгий, бесконечный вой. Он наполнял комнату до тех пор, пока не исчез свет и все не погрузилось в темноту.

Глава 27

Когда Кизия проснулась, то увидела Алехандро. Он сидел и тихо смотрел на нее. Усталый, взъерошенный… вокруг стоят пустые чашки… Вид у него такой, будто он всю ночь провел на стуле, да так оно и было.

Она долго наблюдала за ним. Глаза ее, казавшиеся очень большими, болели. Было трудно моргать.

— Проснулась? — спросил он хриплым шепотом.

Пепельницы наполнены до краев. Она кивнула.

— Я не могу закрыть глаза. Он улыбнулся ей.

— Ты еще не оправилась. Почему бы тебе не поспать еще?

Она только покачала головой, на глаза навернулись слезы. Но и это не помогало.

— Я хочу встать.

— И делать что? Он заволновался.