Обещание страсти

— В чем дело, дорогой?

— Ты смотрела сегодняшние газеты? «Конечно, дорогой. Ведь я пишу для них. По крайней мере для некоторых».

— Нет, еще не успела. А что? Страна вступила в войну? В самом деле, ты весь какой-то взвинченный.

— Прочитай статью Хэллама и все поймешь.

— О, дорогой, что-нибудь непристойное?

— Мы обсудим это на ланче.

— Хорошо, милый, тогда до встречи.

Положив трубку, он глубоко задумался. Боже, как нужно сейчас ее благоразумие. Все это уже действительно начинает выходить за рамки. Арманд не собирается мириться с Кизией. Во время завтрака он бросил Уитни газету, сопроводив этот жест ужасным ультиматумом. Уит не может потерять Арманда. Не может. Он любит его.

Их разговор был резким и откровенным. По крайней мере Уит говорил прямо, в то время как Кизия больше молчала. Все сводилось к тому, что в отношениях с ней он зашел слишком далеко, хотя знал, что права на это не имеет. Она ясно на это ему намекала. И в каком свете он предстал сейчас? Более того, на данном этапе своей жизни он мало что может предложить ей. Он даже не партнер в фирме, а в свете того, кем является она… Все это становится для него слишком болезненным… И вообще, понимает ли она сложившуюся ситуацию? Он отдает себе отчет в том, что она никогда не выйдет за него замуж, что он будет вечно ее любить; он хочет жениться и завести детей, а она для этого не готова… Разве это не ужасно?

Кизия безмолвно кивала, давясь закуской. Что делать бедной девушке? Да, она прекрасно все понимает; и он, конечно, прав, ей можно не спешить с замужеством; и, возможно, оставшись единственной наследницей после смерти родителей, она, чтобы сохранить фамилию, никогда замуж не выйдет. Что касается детей, она никогда об этом не думала, и ей страшно неприятно, если она сделает Уиту больно, но все, видимо, к лучшему. Для них обоих. Кизия снизошла до того, что даровала ему правоту. Они останутся «друзьями на всю жизнь». Навсегда.

Уитни подумал про себя, что, пока ей не исполнится девяносто семь, следует раз в неделю посылать ей цветы. Она всегда принимала их хорошо. Черт возьми, возможно, он был все-таки прав, подозревая, что у нее роман с Эдвардом. С Кизией все не так просто: вам только кажется, что она позволяет проникнуть в душу и сердце. На самом деле она сама уравновешенность и совершенство. Но, черт возьми, кому это надо! Он свободен! Свободен от нудных вечеров, где всегда нужно быть у нее под рукой. И, естественно, чтобы излечиться от «этой ужасной боли», он не появится в обществе несколько дней, месяцев… и наконец-то будет жить в Сэттон Плейс, с Армандом. Давно пора. Арманд дал это ясно понять во время завтрака. После трех лет ожидания он заслужил это. Быть вместе с Уитни, посрамленным в газетах… Хэллам изобразил его щенком, тявкающим из-под юбки Кизии, и, в конце концов, может быть, это к лучшему. Наконец-то он со всем этим покончил. Никакого притворства, никакой Кизии. Все это больше не для него.

Глава 15

Покидая ресторан, Кизия уносила в душе весну. Она пошла по Пятой авеню, чтобы поглазеть на витрины в «Саксе». Она скоро будет в Чикаго… Чикаго… Чикаго! Наконец-то она свободна от Уита, отделалась от него наилучшим образом. Бедный ребенок, он был готов заплакать от облегчения. Обидно сидеть с кислой миной, когда хочется поздравить обоих. Им следовало бы чокнуться шампанским и во всеуслышание высказать свою радость: после стольких лет, потраченных впустую, они свободны! И, черт возьми, они ведь не были даже женаты. Но хорошо прикрывали друг друга. Слава Богу, что она так и не вышла за него замуж. Боже! При одной только мысли об этом ее бросало в дрожь.

Неожиданно что-то заставило ее встрепенуться. Прошло уже столько дней… недель… Она даже не знает, как давно это было. Кизия даже не вспоминала о нем. Марк! И все это в один день? Одним ударом? Избавиться от старых обязательств? Не слишком ли много? Ее больше беспокоил Марк, чем Уит. Уит был влюблен. У него был любимый. А Марк? Боже, это все равно что удалять два зуба мудрости в один день.

Но ноги неотвратимо несли ее к станции метро на углу Пятьдесят первой улицы и Лексингтон-авеню. Она должна довести дело до конца. Действительно должна. Она была в этом уверена.

Громыхая, поезд шел к югу, а Кизия думала, зачем ей все это нужно. Ради Люка? Это было бы сумасбродством. Она едва его знала. А что, если он отменит уик-энд и больше не захочет видеть ее? А что, если ее поездка в Чикаго окажется последней? Что, если… нет, она делает это не ради Люка — ради себя. Она должна. Больше не в силах играть. Ни с Уитом, ни с Марком, ни с Эдвардом, ни с кекм-либо еще… ни с собой. Как змеи сбрасывают кожу, так и Кизия Сен-Мартин должна рассчитаться со своим прошлым. И это станет еще одним абзацем в газетной колонке Хэллама.