– Думаете, сарказм изобрели в двадцатом веке? – спросил генерал.
– Я из двадцать первого.
– Тем не менее им пользуются до сих пор, – сказал генерал. – Вряд ли ты сможешь кого-то им удивить.
– По-моему, я уже достаточно тут всех удивил, – сказал я.
– Это верно.
Он поерзал в кресле и уставился на меня в упор. Я ответил ему взаимной любезностью.
Несколько минут пролетели в полном молчании.
Я сдался первым. В конце концов, у генерала наверняка гораздо больше опыта в подобных гляделках. Если я хоть что-то понимаю в генералах, этот тип обладает богатым опытом в подобного рода вещах.
Наверное, не один подчиненный уже столбенел от пристального взгляда старшего по званию.
– Чудесно, – сказал я. – И каким же образом внутри вашего ведомства мог оказаться враг? Учитывая, что я – первый человек, в голову которого вы не можете залезть.
– Стопроцентную гарантию дает только метод полного ментоскопирования, против которого, как ты справедливо заметил, у тебя иммунитет, – сказал генерал. – Но мы не можем подвергнуть тотальному ментоскопированию всех своих сотрудников, а значит, всегда существует вероятность, что мы что-то пропустили. Выборочная проверка памяти по сути дает не больше данных, чем обычный медикаментозный допрос. Нам известны способы обойти и то и другое.
– А что же мешает вам подвергнуть всех сотрудников тотальному ментоскопированию? – поинтересовался я.
– А с кем потом работать?
– Я вас сейчас не очень понял, – признался я. – Что значит с кем?
– Тотальное ментоскопирование позволяет нам узнать о человеке все, что он знает сам, – сказал генерал Торстен. – И даже больше, потому что мы можем получить доступ к той информации, которую человек сам уже и не помнит. И естественно, что в результате мы точно будем знать, является человек агентом врага или нет. Но после этой процедуры человек уже не станет прежним.
Мне чертовски не понравилось, как это звучит. В последнее время мне вообще мало что нравилось, но слова генерала не понравились мне больше остального. В конце концов, меня этой процедуре подвергали уже неоднократно.
– Тотальное ментоскопирование убивает клетки мозга. – На этот раз генерал решил продолжить, не дожидаясь моего наводящего вопроса. – От семи до двадцати пяти процентов за сеанс. Соответственно, интеллектуальный уровень работника сразу падает на несколько десятков пунктов. И не только интеллектуальный. Повторная процедура убивает до пятидесяти процентов клеток. Ментоскопирование мы используем только для врагов.
– И для людей из прошлого, – сказал я, постаравшись, чтобы мой голос не дрожал. Это стоило мне некоторых усилий, потому как я чувствовал надвигающуюся… Нет, не панику. Но какую-то эмоциональную реакцию – точно. По спине побежали струйки холодного пота. – Для расходного и наименее ценного материала.
– Мозги врага – это очень ценный материал, – ухмыльнулся генерал. – Не стоит так нервничать, Алекс. На тебя эта процедура все равно не действует. С твоими мозговыми клетками все в порядке.
– Чудный новый мир, – пробормотал я. – У вас тут есть хоть какое-то уважение к человеческой жизни?
– У нас тут война, между прочим, – сказал генерал. – Она еще официально не объявлена, и боевые корабли еще не покинули своих орбит, но она уже идет. А в войне побеждает тот, у кого больше информации о противнике. На этом фоне пара-тройка жизней не так уж важны.
– Особенно если речь идет не о вашей жизни, – сказал я. – Вы мне еще расскажите про дерево свободы, которое необходимо время от времени поливать кровью патриотов.
– Некоторые истины не меняются во все времена, – сказал генерал. Очевидно, он был знаком с этой цитатой.
– И некоторые штампы тоже.
– Если ради победы Альянса потребуется моя жизнь…
– То вы с радостью положите ее на алтарь общего дела, – закончил я.
От этого разговора у меня уже взрывался мозг.
Видимо, во все времена существуют идиоты, основное предназначение которых состоит в произнесении напыщенных патриотических речей. Таких речей я и в своем времени наслушался.
И уже тогда не верил им ни на грош.
Громче всех о самопожертвовании обычно кричит тот, чьей жизни ничто не угрожает.
А Визерс ничего не рассказал мне об опасности полного ментоскопирования… Почему я не удивлен?
Тут вообще хоть кто-нибудь правду говорит?
Разведчик – это профессиональный лжец. Что ж, в какой-то степени тут все разведчики.