Унылая перспектива.
– Генерал был ненастоящий, – сообщил мне полковник Визерс следующим утром. Мы опять сидели в его кабинете, и он буравил меня взглядом своих жестких полковничьих глаз. – Думаю, ты и сам догадался, что он ненастоящий.
– Он изъяснялся несколько шаблонно и не производил впечатления особо умного человека, что было бы нехарактерно для генерала такой крутой спецслужбы, – сказал я. – Впрочем, я до сих пор ни в чем не уверен. Кто знает, какие тут у вас генералы…
– Генералы у нас разные, – сказал Сол. – Есть и такие, как «генерал Торстен». Только не в СБА.
– Думаю, по сценарию теперь я должен спросить, какого черта ты его ко мне подослал.
– Хотел проверить твою реакцию на некоторые раздражители.
– То, что он мне сказал про ментоскопирование, – правда? После него на самом деле становятся дураками?
– Немногие, – сказал Сол. – Большая часть превращается в растения.
– Мило.
– Легкое ментоскопирование, которое пытались применить к тебе в Белизе, тоже не вполне безопасно, – сказал Сол. – Повторенное несколько раз, особенно в короткий промежуток времени, до года, оно сильно снижает мозговую активность на весь последующий срок жизни.
– Замечательно.
– После неоднократного тотального глубокого ментоскопирования шанс остаться нормальным человеком – примерно один на миллиард. Может, еще меньше, потому что ты – первый, кому это удалось. Твой мозг сохранил все свои прежние качества.
– Я прямо-таки начинаю гордиться своим уникальным организмом.
– Думаешь, я должен перед тобой извиниться?
– Вряд ли ты это сделаешь, полковник. Скажи, ты больше чувствуешь себя ученым или военным?
– СБА – военизированная структура. Здесь штатских вообще нет.
Я расценил его ответ как немного уклончивый, но промолчал. Понятное дело, что он больше военный, чем ученый. Иначе его вряд ли поставили бы руководить столь важным проектом, как я.
– И как успехи в нелегком деле исследования содержимого моей черепной коробки? – поинтересовался я.
– Сказать по правде, нас больше интересует не содержимое твоего мозга, а его устройство. Мы уже получили первые результаты, – сказал Визерс. – И они не радуют.
– Чем именно они вас не радуют?
– Пока не найдено никаких отличий. Никаких отклонений в строении твоей мозговой коры, на которые можно было бы списать феномен эйдетической памяти, стойкой к воздействию извне. Не утруждая тебя научными терминами, могу сказать, что твой мозг производит впечатление мозга вполне обычного человека. Я начинаю считать, что если отличия и есть, то они находятся на том уровне, до которого мы пока не можем добраться. Возможно, кленнонские ученые действительно могли бы сказать больше. Но я в этом не уверен.
– Кленнонцы действительно обогнали вас в этой области наук?
– Да. Генетические эксперименты над человеком официально запрещены на территории Альянса, и они же являются основой выживания Кленнонской Империи. Тут они нас здорово обошли.
Из чего можно сделать вывод, что кленнонцы на самом деле являются побочной ветвью человечества. Или мне опять врут.
– А зачем вам понадобилось подсылать ко мне Виолу с этими сказками про кленнонскую разведку? – поинтересовался я. – Тоже реакцию на раздражители хотели посмотреть?
– Вроде того.
– Наверное, есть и более легкие способы свести человека с ума, – заметил я. – Или с моим уникальным мозгом такие штучки не проходят?
– В том, что рассказала тебе Виола, было не так уж много бреда, – сказал Сол. – Только в той части, что она работает на Империю, она солгала. Ну и то, что в Альянсе тебя обязательно убьют, это тоже неправда. Всему остальному ты можешь верить. Кленнонцы – люди, и они были бы счастливы заполучить такой уникальный образец в свои руки.
– И у них действительно есть тайные агенты внутри СБА?
– Доподлинно это неизвестно, – сказал Сол. – Но полностью исключить такую вероятность мы не можем.
– Наверное, у СБА есть свои агенты внутри имперской разведки? – предположил я. – Поэтому вы не исключаете, что их агенты могут быть среди вас.
– Я не буду об этом говорить, – сказал Сол. – Единственное, в чем я уверен, – среди людей нет агентов Скаари. А у нас нет ни одного агента среди них. Разные формы жизни. Хотя я бы не отказался от возможности узнать, что творится в Гегемонии.
– Как у вас тут все сложно, – посочувствовал я. – Но вернемся к нашим баранам. То бишь ко мне. Итак, результаты исследований неутешительны. Что будет дальше?