Альковные секреты шеф-поваров

— Поддай газу, тихоход!— Кен Рэдден оглянулся на отставшего от группы Брайана Кибби.— Надо успеть к перевалу до темноты…— Он ухмыльнулся и добавил значительно: — Ты в ответе перед командой!

Кибби отчаянно пыхтел и задыхался: Кен еще ни разу не применял к нему эту фразу-плетку, при помощи которой «Заводные походники» подгоняли отстающих. Но еще хуже было переходящее и жутко обидное клеймо «тихоход», удел самого слабого участника.

Даже Джеральд — толстый Джеральд!— шагал вместе со всеми и дышал не в пример легче. Брайан Кибби со стыдом вспомнил фальшиво-дружеские подначки, которыми он любил шпынять беднягу Джеральда, особенно когда рядом была Люси. «Давай, Джед! Молодец! Потерпи, еще немножко!»

Люси… В автобусе они почти не общались, только обменялись плитками шоколада. У нее был черный «Бернвиль», а у Брайана — «Йорки». Теперь она шла в хвосте группы и поминутно оглядывалась, не решаясь остановиться и подождать. Брайан с отчаянием смотрел, как ее оранжевый рюкзак уплывает все дальше. Рядом с Люси уже пристроился смуглый парнишка по имени Ангус Хетэрхил, с которым Кибби никогда не разговаривал. Хетэрхил отличался роскошной гривой свисающих на лицо черных волос, сквозь которую глянцево поблескивали жесткие глаза.

Сердце Кибби налилось свинцом и, казалось, опустилось на пару дюймов в грудной полости. Все шло наперекосяк. Понять это было невозможно. Каждое утро он просыпался в ужасном состоянии. Да и сейчас — откуда такая слабость?

Ян почему-то не звонил — с того утра, как вошел в номер и увидел проклятые синяки… В тот день по дороге домой Кибби перебрал все возможные объяснения: от аллергии до весьма маловероятного приступа лунатизма, окончившегося падением с лестницы. Ян слушал с недоверием — похоже, он считал, что друга просто-напросто избили. Джойс склонялась к той же мысли, умоляла сына сказать правду, даже в поход его не хотела отпускать.

Кибби следил за уменьшающимся оранжевым пятнышком, рядом с которым как мельница крутились жестикулирующие руки Хетэрхила,— и думал о лице Люси, о ее тонких чертах, оттененных хрупкой золоченой оправой очков, которые она иногда надевала вместо контактных линз.

Он часто представлял, что они с Люси живут вместе, как муж и жена. В этих розовых постановках картины мирного быта играли почти такую же роль, как и сопровождаемые яростной мастурбацией постельные сцены, к тому же первые в отличие от последних практически не вызывали угрызений совести. Самым любимым был солнечный ракурс с чеканным профилем Люси, сидящей рядом с ним в старенькой отцовской машине, и с туманными силуэтами матери и сестры на заднем сиденье.

Мама сразу полюбит Люси. И Кэролайн с ней подружится, я уверен. Они станут неразлучны, как сестры. А по нонам мы будем оставаться вдвоем, только я и Люси, в нашей собственной квартире: сначала долгие поцелуи взасос, а потом…

Вытряхнув из головы едва оперившуюся фантазию, Кибби с тревогой посмотрел на темное небо.

Боже, прости меня за то, что я себя трогаю. Это дурно и грешно, я сознаю. Если бы ты послал мне девушку, я бы о ней заботился, и не было бы нужды…

Кибби глотнул разреженный воздух и снова посмотрел вперед, на уже почти неразличимую в сумерках группу. Еще чуть-чуть, и они уйдут за горизонт… Нет, кто-то остановился и ждет! Брайан собрал остаток воли и рванулся, переставляя непослушные ноги, как ходули. Да это же Люси! Бледное пятно ее лица увеличивалось по мере того, как он приближался. Уже видна была грустная улыбка, приправленная беспокойством — или это опять жалость? Кибби судорожно ковылял, и с каждым шагом ноги, казалось, становились короче, словно он погружался в болото, но каменистый грунт был, безусловно, твердым, и он даже успел разглядеть отдельные травинки, когда земля поднялась на дыбы и заслонила лицо Люси с маленьким ртом, раскрытым в виде идеальной буквы «О».

Он стоял на остановке у подножия Литского холма, поджидая малиновый лотианский автобус. В душе играли пузырьки бодрой радости. Хотелось шутить, балагурить со стоящими рядом людьми. Воскресные газеты лишь вкратце сообщили о беспорядках на стадионе «Истер-роуд», зато в понедельник детали битвы красовались на первых полосах. Его имя выскочило в «Дэйли рекорд», где упоминался некий «Дэниэл Скиннер, инспектор санитарно-эпидемиологического надзора, случайно пострадавший от рук хулиганов».

Подкатил шестнадцатый автобус, из него вышла парикмахерша Мэнди, ученица матери. Увидев Скиннера, она удивленно вскинула брови.