Роковая музыка (Музыка души)

— Кхм… Если тебе хочется остаться одной, чтобы поплакать… — предприняла она попытку направить события в нужное русло.

— Это поможет? — спросила Сьюзан.

Это помогло бы мисс Буттс.

— Я хотела бы знать — все ли ты поняла из того, что я тебе сказала? — вот и все, что она смогла заметить.

Девочка уставилась в потолок, как будто решала сложную алгебраическую задачу, а затем ответила:

— Я думаю — пойму.

Это выглядело так, как будто она уже все знает и как-то с этим разобралась. Мисс Буттс просила учителей внимательно присматривать за Сьюзан. Те отвечали, что это непросто, потому что…

Раздался стук в дверь, такой робкий, как будто его произвел некто, кто предпочел бы остаться неуслышанным. Мисс Буттс вернулась к действительности.

— Входи, — сказала она.

Дверь бесшумно отворилась. Сьюзан никогда не производила шума. Все учителя замечали это. Это просто жутко, говорили они. Она возникает прямо у вас перед носом, когда вы меньше всего этого ожидаете.

— А, Сьюзан, — сказала мисс Буттс. Бледная улыбка пробежала по ее лицу, как нервная дрожь по шкуре испуганной овцы. — Пожалуйста, садись.

— Конечно, мисс Буттс.

Мисс Буттс переложила листки бумаги.

— Сьюзан…

— Да, мисс Буттс?

— Мне неприятно это говорить, но выяснилось, что ты опять отсутствовала на уроках…

— Я не понимаю, мисс Буттс.

Директриса наклонилась вперед. Она чувствовала смутное раздражение на саму себя, однако… что-то неприятное было в этом ребенке. Блестящие успехи в тех предметах, которые ей нравились, безусловно. Но этот был тот блеск, которым сверкает алмаз — холодный блеск острых граней.

— Ты опять делала это? — спросила она. — Ты обещала прекратить эти глупости.

— Мисс Буттс?

— Ты опять становилась невидимой, не так ли?

Сьюзан залилась румянцем. То же, несколько менее розово, сделала и мисс Буттс. «Я понимаю, подумала она, что это нелепо. Это противоречит здравому смыслу. Это… ох, нет…»

Она отвернулась и прикрыла глаза.

— Да, мисс Буттс? — спросила Сьюзан — за секунду до того, как мисс Буттс произнесла: «Сьюзан…». Мисс Буттс содрогнулась. Это было еще одно, что замечали учителя. Иногда Сьюзан отвечала на вопрос прежде чем вы его задавали.

Она попыталась успокоиться.

— Ты все еще сидишь здесь, не так ли?

— Конечно, мисс Буттс.

Нелепость!

Это не было невидимостью, сказала она себе. Она просто старается быть незаметной, только и всего.

Она… Кто?

Мисс Буттс сконцентрировалась.

Для такого случая она написала себе небольшую записку и положила в папку. Теперь она прочитала: «Ты беседуешь со Сьюзан Сто Гелит. Постарайся не забыть это».

— Сьюзан? — рискнула она.

— Да, мисс Буттс?

Если мисс Буттс концентрировалась, она видела сидящую перед ней Сьюзан. Если она делала усилия, ей удавалось слышать ее голос. Нужно просто не поддаваться ощущению, что она здесь в одиночестве.

— Я боюсь, мисс Кумбер и мисс Греггс жаловались на тебя, — заявила она.

— Я всегда в классе, мисс Буттс.

— Осмелюсь предположить, что это правда. Мисс Трейтор и мисс Штамп говорят, что видят тебя все время.

В учительской по этому поводу даже имела место дискуссия.

— Это потому что тебе нравятся Логика и Математика и не нравятся Язык и История?

Мисс Буттс сконцентрировалась. Ребенок никоим образом не мог покинуть комнату.

Только собрав всю волю в кулак, она смогла уловить некий намек на голос, который произнес:

— Не знаю, мисс Буттс.

— Сьюзан, это, в самом деле, весьма огорчительно, когда…

Мисс Буттс умолкла. Она оглядела кабинет, затем скользнула взглядом по своей записке, лежащей на столе поверх бумаг. С озадаченным видом попыталась было прочесть ее, потом скатала и бросила в корзину для мусора. Схватила ручку, некоторое время пялилась в пространство, а затем сосредоточилась на школьных счетах.

Вежливо подождав немного, Сьюзан поднялась и вышла так тихо, как могла.

Одни события предшествуют другим. Боги играют судьбами людей. Но перед этим они собирают все фишки на доске и переворачивают все вокруг в поисках костей.

В маленькой горной стране Лламедос было дождливо. В Лламедосе всегда было дождливо. Дождь являлся основной статьей экспорта государства. Здесь были целые залежи дождя.

Бард Имп сидел под вечнозеленым эвергрином — более по привычке, нежели в расчете на то, что оно защитит его от дождя. Вода моросила на игольчатые листья, собираясь на ветках в ручейки, так что дерево работало как настоящий дождеконцентратор. Случайные комья дождя плюхались на голову Импа. Ему было семнадцать лет, он был чрезвычайно талантливый и крайне недовольный жизнью. Он настраивал арфу, свою чудесную новую арфу и смотрел на дождь, слезы бежали по у него по лицу, смешиваясь с моросью. Боги любят, когда люди в таком состоянии.