Мост

Миссис и мисс Крамон пользовались своим особняком на всю катушку — устраивали общественные приемы, всячески развлекали гостей; в определенных кругах дом их пользовался широкой известностью. У них размещались на ночлег поэты, которых университет пригласил на чтения, иногородний художник, пытающийся втюхать свои работы картинной галерее, писатели, которых книжный магазин вытребовал на презентацию нового романа, с раздачей автографов. Иногда там собирались совершенно незнакомые ему люди. Обычно они выглядели не такими преуспевающими, как приятели Андреа, и старались побольше съесть и выпить. Перед каждым приемом миссис Крамон полдня готовила печенье, заварные пирожные и бутерброды. Его беспокоило, что миссис Крамон даже во вдовстве тратит время на стряпню для посторонних, но Андреа посоветовала не брать в голову — мама любит смотреть, как другие пользуются плодами ее труда. Он спорить не стал, но его здорово коробило, когда записные тусовщики распихивали по карманам пирожные или бутылки редких вин.

— Эти люди — интеллектуалы, — сказал он однажды Андреа, — а ты открыла для них салон. В синий чулок превращаешься, черт побери.

Она лишь улыбнулась на это.

Андреа купила у подруги целый выводок сиамских котят, четыре штуки. Один подох. «Мальчиков» она назвала Франклином и Финеасом, а изящная кошечка получила имя Фредди-толстушка. «Будь проклята ностальгия», — сказал на это он. Кто-то подарил миссис Крамон английского кокер-спаниеля, и она дала ему кличку Кромвель.

Он часто бывал на Морэй-плейс, и у него улучшалось настроение от одних сборов в дорогу. Езда вызывала в душе чуть ли не детский трепет. Особняк был для него почти родным домом, теплым, гостеприимным. Порой, особенно под хмельком, он задумывался о связи между матерью и дочерью, и ему приходилось бороться с абсурдным сентиментальным чувством.

Он обзавелся «ситроеном-СХ», затем продал все три машины и купил «ауди-кваттро». Съездил в командировку в Йемен и даже постоял на развалинах Мохи на берегу Красного моря. Он смотрел, как теплый африканский ветер шевелит песчинки вокруг его ступней, и ощущал суровое, неколебимое равнодушие пустыни, ее спокойную вечность, дух этих древних земель. Он водил ладонью по источенным столетиями, изъязвленным ветрами камням и наблюдал разрывы белых кулаков шелкового грома, обрушиваемых синим морем на раскрытую золотистую ладонь берега.

Он работал в Йемене, когда израильтяне вторглись в Южный Ливан из-за того, что в Лондоне кого-то застрелили, и когда аргентинцы высадились в Порт-Стэнли. Он не знал, что его брат Сэмми был в составе экспедиционного корпуса. По возвращении в Эдинбург он жарко спорил с друзьями. «Конечно, аргентинцы имеют право на эти чертовы острова, — говорил он. — Но как могут революционные партии поддерживать империалистические демарши фашистской хунты? Почему всегда кто-то должен быть прав, а кто-то нет? Почему нельзя сказать: „Чума на оба ваши дома“?»

Брат вернулся целым и невредимым. Но он все еще спорил из-за войны: с Сэмми, с отцом, с радикально настроенными приятелями. К началу следующих выборов он уже думал: а может, ребята все-таки были правы?

— А-а, блин, япона мать! — воскликнул в отчаянии он.

У лейбористов были все шансы, но опять социал-демократы оттянули на себя часть их голосов и обеспечили новую «удивительную» победу консерваторам. Ученые мужи предсказывали, что тори получат меньше голосов, чем в прошлый раз, а в итоге число их мест в парламенте увеличилось на сотню с лишним.

— Что ж вы делаете, суки!

— Это становится навязчивым. — Андреа потянулась за виски. На телеэкране появилась сияющая торжеством Маргарет Тэтчер.

— Выруби! — завопил он, прячась под одеялом.

Андреа стукнула по кнопке на пульте, и экран потемнел.

— Господи боже ты мой, — простонал он из-под одеяла. — Только не говори о высшей налоговой ставке.

— Малыш, да я хоть словечко проронила?

— Скажи, что это всего лишь плохой сон.

— Это всего лишь плохой сон.

— В самом деле? Правда?

— Ни фига не правда. Я просто говорю то, что ты хочешь услышать.

— Идиоты! — бушевал он перед Стюартом. — Еще четыре года под этими полудурками! Господи боже, етить твою мать! Клоун-маразматик и шайка реакционеров-ксенофобов!

— Причем дорвавшихся до власти на безальтернативной основе, — подчеркнул Стюарт.

Рональд Рейган только что переизбрался на следующий срок. В Америке половина электората просто не явилась на участки.