Чудо

В том-то и дело, что Куинн считал, будто он не сделал всего, что мог, и это его убивало. Теперь этого не изменишь, время нельзя повернуть вспять. Он понимал: Джейн делала все, что могла. И Мэгги тоже. А он не делал. Муж Мэгги тоже не делал все, что мог, и теперь Куинну придется просто смириться с этим. Он не мог вычеркнуть из памяти боль, которую причинил тем, кто любил его. Он не хотел, чтобы Мэгги стала следующей пострадавшей, пусть даже пойдет на это по доброй воле. Он хотел для нее лучшей доли, даже если это означало защиту ее от себя самого. Куинн не считал, что заслуживает ее любви. Как не считал, что заслуживал любви Джейн. Веским доказательством этого были ее дневники и та боль, которую он прочел в них.

— Не суди себя слишком строго, — сказала Мэгги, уютно устраиваясь в темноте рядом с ним.

— Почему же? Не будь ко мне слишком снисходительной, — печально сказал он.

Куинн был опечален тем, что Джек не едет с ним. Опечален тем, что покидает Мэгги. Несмотря на радость, которую, несомненно, доставит ему яхта, он чувствовал, что его отплытие будет означать не победу, а поражение. Он не смог сделать для Джейн все, что было в его силах. Теперь то же самое повторялось с Мэгги. Она с готовностью согласилась, что их отношения продлятся определенное короткое время. Она, как он того хотел, любила его, а потом из любви к нему позволяла уйти. Это было наивысшим проявлением любви, но и это она тоже готова ему дать. Он понимал, что требует от нее очень многого. Слишком многого, если уж говорить честно.

— Я люблю тебя, Куинн, — прошептала она, взглянув на него.

В каюту заглянула луна, высветив его лицо на фоне окружающей тьмы. Крепко прижав ее к себе, он долго лежал молча. Ему хотелось сказать ей те же самые слова, потому что он чувствовал их в своем сердце. Но слова эти застряли в горле, так и не слетев с губ, а из уголка глаза скатилась по щеке слеза.

Глава 12

Июль и август были для них идиллией. Куинн закончил почти все дела, связанные с собственностью Джейн. Закончил почти все дела в доме, рассортировал и упаковал вещи, а кое-что отправил в Нью-Йорк на аукцион «Сотби». Он несколько раз звонил в Женеву дочери и спрашивал ее, что из мебели она хотела бы взять себе. Она попросила оставить для нее несколько памятных вещей, и портрет матери, а остальное отдать на хранение. Алекс сказала, что для большего у нее в доме в данный момент не найдется места. Каждый раз, когда он звонил, она старалась свести разговор до минимума. Как только деловая часть разговора заканчивалась, дочь спешила повесить трубку. Куинн не видел ее больше года, со дня похорон ее матери, и однажды заговорил об этом с Мэгги, когда они на палубе яхты наслаждались ласковым солнцем и вечерней морской прогулкой. В эти дни они большую часть времени проводили на яхте. А Джек каждую пятницу по-прежнему приходил поужинать с ними. Он не приводил с собой Мишель, потому что ему ни с кем не хотелось делить компанию Куинна и Мэгги. Однако он говорил, что счастлив с Мишель и что она нормально относится к его еженедельным вечерним отлучкам, чтобы побыть в компании своих друзей.

— Что мне с ней делать? — спросил Куинн у Мэгги об Алекс. — Она отгородилась от меня стеной, и я не могу до нее достучаться. — Он рассказал ей о телефонных разговорах относительно мебели. Ответив на его вопросы, Алекс благодарила его за звонок и торопливо вешала трубку.

— Она еще передумает. Поймет, когда что-нибудь случится у нее или что-нибудь ее испугает. Она не может отгородиться от тебя на всю жизнь, Куинн, ведь она твоя дочь. Ты нужен ей не меньше, чем она нужна тебе.

— Нет, я ей не нужен, — удрученно произнес Куинн. Этим он тоже причинил боль Джейн. Он понимал, что она очень расстроилась бы, узнав, как сильно они с дочерью отдалились друг от друга после ее смерти. — У нее есть муж и сыновья. Я ей не нужен.

— Она наказывает тебя. Но не может делать это всю жизнь. Настанет день, и она поймет, какой ты на самом деле, и даже если ты в прошлом не уделял ей столько времени, сколько ей хотелось бы, она наконец поймет, почему ты это делал.

— Я и сам не вполне уверен, что понимаю. В те дни я всегда спешил сделать как можно больше. Я намеревался построить что-то, и я строил. Для меня это было важнее, чем дети или Джейн. Сместились все мои приоритеты. Меня волновали лишь империя, которую я строил, деньги, которые я делал, и соглашение о следующей сделке. Сам того, не подозревая, я упустил тогда самое важное. — Говоря это, он подумал о Дуге и Джейн, о том, как быстро меняется жизнь, и о навсегда упущенных возможностях. Он, наконец, понял это, но, увы, слишком поздно.