Чудо

— Каждый раз, когда я что-нибудь читаю, я вспоминаю о нем, — говорил Джек. Он рассказал, что учиться в колледже трудно, но ему нравится и что он по-прежнему намерен изучать архитектуру и получить впоследствии диплом архитектора. — Я буду самым старым архитектором в Сан-Франциско, — заявил он, и Мэгги улыбнулась.

Только перед самым Рождеством Мэгги начала понемногу возвращаться к жизни. По вечерам в пятницу они с Джеком по-прежнему ужинали вместе, хотя в кости больше не играли. Это слишком сильно напоминало бы им о Куинне. Они сидели и разговаривали о нем. Это были единственные мгновения, когда Мэгги позволяла себе это делать. В школе, где она работала, никто ничего о нем не знал. Джек сказал, что Мишель была сыта по горло разговорами о Куинне. Бракосочетание было назначено на последнюю неделю перед Рождеством. Мэгги обещала присутствовать на церемонии, хотя у нее не было настроения. Она даже не удосужилась купить новый наряд и в день бракосочетания вытащила из гардероба свое короткое черное платьице. Несколько дней назад Джек сообщил ей, что получил от Куинна открытку. Он прилетел из Кейптауна в Европу, чтобы увидеться с Алекс и мальчиками в Женеве. Джек принес открытку с собой и спросил, не хочет ли Мэгги взглянуть, но она отказалась. Это лишь заставило бы ее снова плакать, а у нее и без того последние два месяца глаза были на мокром месте.

В день бракосочетания Джека Мэгги плакала во время церемонии и к началу приема чувствовала себя смертельно усталой. Ей не хотелось ни с кем танцевать, а хотелось уйти домой и сидеть в одиночестве, думая о Куинне. Она пыталась выйти из этого состояния, однако после смерти Эндрю ей становилось все труднее справляться с потерями. А отъезд Куинна нанес ей удар такой силы, что разом открылись все ее старые раны. Однако она знала, что, как бы ни было больно, она должна все пережить. Это ее долг перед Куинном.

Поэтому, выждав некоторое время, чтобы соблюсти приличия, она ускользнула с приема. Приятно было оказаться дома, сбежав от обильного угощения и шумного веселья. Приятно, что Джек снова выглядел довольным, а Мишель — красивой и оживленной. Мэгги была уверена, что они будут очень счастливы.

Только накануне Рождества она смогла более спокойно оценить происшедшее с другой позиции. Вместо того чтобы сокрушаться о годах, которые ей не суждено прожить вместе с ним, она стала думать о месяцах, в течение которых они были вместе, и о том, как ей повезло, что она его узнала. Она уже проделывала подобное два с половиной года назад после смерти Эндрю. Она сосредоточивала внимание на благодарности, а не на потере и стала подумывать о том, чтобы позвонить ему в рождественское утро, однако после двухчасовой борьбы с самой собой отказалась от этой мысли. Она понимала, что если бы он захотел поговорить о ней, то позвонил бы сам. А он этого не сделал. Теперь она могла лишь мысленно пожелать ему всего хорошего и хранить воспоминания о нем, а их было много. С нее достаточно и этого. У нее не было выбора, надо продолжать жить — с ним или без него. И, отправившись в канун Рождества в церковь, она поставила свечу за его здравие.

Глава 16

В канун Рождества Куинн был в Женеве с Алекс и ее семейством. Он отправился вместе с ними к полуночной мессе и в соответствии с давно забытой традицией своей юности поставил свечку за здравие Мэгги.

Алекс родила две недели назад, и он, верный своему обещанию, приехал повидаться с ней. Куинн знал, что именно так поступила бы Джейн, а поскольку ее теперь не было, он сделал это вместо нее.

Алекс на сей раз родила девочку. Мальчики были от сестрички в полном восторге, без конца теребили и целовали ее. Алекс с радостью уделила время разговору с отцом. Он посидел с ней, пока она кормила малышку. Это напомнило ему о многих случаях, когда он не удосуживался приехать домой на Рождество из какого-нибудь отдаленного уголка мира. Он попросил прощения у дочери, и она сказала, что все поняла. Им было очень важно, что он прилетел из Кейптауна для того лишь, чтобы повидаться с ней. Яхту он оставил в Кейптауне и возвращался туда в рождественское утро.

Куинн провел с родными целую неделю, и когда все возвратились после мессы, ему вдруг очень захотелось рассказать Алекс о Мэгги, но он решил этого не делать. Куинн по-прежнему считал, что поступил правильно, но очень удивлялся тому, что так сильно скучал по ней после расставания. Их взаимная привязанность была крепче, чем он себе представлял, и ему было бы интересно узнать, что по этому поводу сказала бы Алекс. Однако признаться ей он не осмелился. Наверняка дочь сочла бы это предательством по отношению к матери.