Включить. Выключить

Патрик прищурился, словно разглядывал нечто микроскопическое.

— Лицо… — произнес он. — Впервые слышу, что ты сбрасываешь со счетов остальные критерии. С чего ты взял, что дело именно в лице? Почему не в цвете кожи, вероисповедании, расовой принадлежности, росте, невинности, наконец?

— Патси, ты же знаешь, сколько я размышлял над всеми этими критериями — вместе взятыми и каждым отдельно, и наконец выбрал лицо. До меня вдруг дошло, пока я вел машину. — Он ударил кулаком по своей ладони. — Подсказала Маргаретта Бьюли. Черная жемчужина после десятка кремовых. Что объединяет ее с остальными девочками? Ответ прост: лицо. И ничего, кроме лица. Оно ничем не отличается от остальных лиц.

— А невинность? — вставил Марчиано. — Еще одно сходство.

— Да, само собой разумеющееся. Но отнюдь не невинность побудила нашу парочку похищать тщательно выбранных девочек, а лицо. Призраков не интересуют девочки с иной внешностью, будь они хоть трижды девственницы. — Он умолк и нахмурился.

— Продолжай, Кармайн, — заинтересовался Сильвестри.

— Призраки, а может, кто-то один из них, знают человека с точно таким же лицом. Этого человека они ненавидят больше, чем все человечество, вместе взятое.

Он уронил голову в ладони и взъерошил волосы.

— Так один или оба? Доминирующий — это точно, а подчиняющемуся, возможно, просто предложили поучаствовать в захватывающем приключении — он слуга, он ненавидит того же, кого и доминирующий Призрак. Патси, когда ты сказал мне, что к груди Призраки равнодушны, заполнился еще один пробел в неизвестности. Плоская грудь, выщипанная растительность… И то и другое должно указывать, что обладательница злополучного лица еще не достигла половой зрелости. Но почему они тогда не похищают девочек помладше? Значит, девушку с таким лицом один из Призраков знал с детства и до ранней юности. И ненавидел скорее как женщину, нежели как ребенка. Над этой загадкой я бьюсь до сих пор.

Сильвестри в запале выплюнул сигару.

— Кармайн, похищенных из второй дюжины они даже превратили в детей. Вспомни детские платья!

— Если мы поймем, чьим было это лицо, то узнаем, кто такие Призраки. Всю обратную дорогу из Уайт-Плейнс я мысленно возвращался в дома «хагистов», искал это лицо на фотографиях, но его нигде нет.

— Ты по-прежнему убежден в причастности Хага? — спросил Марчиано.

— Один из убийц определенно «хагист». Второй — нет. Именно он выслеживает жертвы, некоторые похищения он совершил самостоятельно. Но без «хагиста» в этом деле не обошлось, Дэнни. Да, ты можешь возразить, что трупы было проще простого подбросить в холодильник вивария медицинской школы, но где, кроме как в Хаге, можно перетащить из багажника машины в холодильник от двух до десяти увесистых пакетов и остаться незамеченным? Если перевезти меньше пакетов за одну поездку, понадобится больше ездок. Возле медицинской школы днем и ночью клубится народ, а стоянка у Хага огорожена, там замок с карточкой-ключом и в пять часов утра обычно безлюдно. Я заметил, что у задней стены Хага оставляют на цепи вместительную магазинную тележку — в ней ученые перевозят свои книги и бумаги. Я не хочу сказать, что Призраки не могли воспользоваться другими холодильниками — просто думаю, что холодильник Хага наиболее доступен.

— Доступный — значит, предпочтительный, — сказал Сильвестри. — Остановимся на Хаге.

— Молись, чтобы это оказалась не Дездемона, Кармайн, — посоветовал Патрик.

— О, я абсолютно уверен: это не Дездемона.

— Та-ак! — насторожился Патрик. — Ты кого-то подозреваешь!

Кармайн тяжело вздохнул.

— Никого я не подозреваю, и это меня беспокоит сильнее всего. Я ведь должен подозревать хоть кого-нибудь. Меня не покидает ощущение, что я упускаю то, что происходит у меня прямо под носом. Во сне все видится кристально ясно, а проснусь — и все исчезает. Остается шевелить мозгами.

— Поговори с Элизой Смит, — посоветовала Дездемона, положив голову на плечо Кармайна; на следующий день после удачного побега она переселилась к нему. — Знаю, ты скрываешь от меня что-то важное, но, по-моему, ты считаешь, что Призрак — «хагист». Элиза в курсе дел Хага, и хотя она никогда не сует нос куда не следует, ей известно то, о чем другие не подозревают. Профессор иногда советуется с ней, особенно в случае неприятностей с персоналом, — у Тамары истерики, у Уолта Полоновски очередные заскоки, не говоря уже о Курте Шиллере. Элиза специализировалась по психологии, а диссертацию защищала в Чаббе. Я не поклонница психологов, но профессор с большим уважением относится к мнению Элизы. Поезжай к ней и поговори.