Пирамиды

— В общем, ты — это не ты. Хорошо, допустим, ты — царь. Значит, ты — бог. А на бога ты сейчас совсем не похож.

— Да? М-м…

Теппик снова почувствовал себя совершенно растерянным. Птраси понимала все буквально, и даже самые невинные вещи приходилось говорить с величайшей осторожностью.

— Видишь ли, я — бог, только когда заставляю вставать солнце. Ну и разливы рек… Нужно тебе, чтобы река разлилась? Я тот самый человек, который этим занимается. Вернее, бог.

Теппик внезапно умолк, словно осененный какой-то неожиданной мыслью.

— Как же они там без меня? — задумчиво произнес он.

Птраси поднялась на ноги и стала спускаться в ущелье.

— Ты куда? Девушка обернулась.

— Послушай, господин царь, или Бог, или убийца, или как тебя там, ты воду сотворить можешь?

— Прямо здесь?

— Я хочу пить. Может быть, в этой трещине и спрятана река, но нам до нее все равно не добраться. Значит, надо пойти поискать воду — пока мы еще можем ходить. По-моему, это настолько элементарно, что даже любой царь поймет.

Теппик поспешил вслед за ней вниз по насыпи, туда, где, распластавшись на земле, лежал Верблюдок и, обмахиваясь ушами, лениво пытался применить теорию переменных интегралов Сволочной Твари к последовательности цисоидных чисел. Птраси раздраженно пнула его.

— И ты знаешь, где нам найти воду? — спросил Теппик.

“…е делить на двадцать семь. Одиннадцать миль…”

Птраси бросила на Теппика испепеляющий взгляд подведенных яркой краской глаз.

— А ты, выходит, не знаешь? Затащил меня в пустыню и еще спрашивает, где вода!

— Да, наверное, надо было прихватить немножко с собой!

— Ты об этом далее не подумал!

— Слушай, не смей со мной так разговаривать! Я как-никак царь! — Теппик запнулся.

— Ты совершенно права, — признал он. — Как раз о воде-то я и не подумал. Там, откуда я приехал, почти каждый день идет дождь. Извини.

Птраси нахмурилась.

— Кто идет? — спросила она.

— Дождь. Понимаешь, с неба падают такие маленькие капельки…

— Глупость какая. А откуда ты приехал? На Теппика было жалко смотреть.

— Из Анк-Морпорка. А уехал отсюда. Теппик отвернулся. Что теперь это “отсюда” — еле заметная трещина на скале? Она взбегала но сейчас у него мелькнула мысль о том, что лучше всего мужчина и женщина уживаются, когда каждый говорит о своем, не слушая собеседника. У верблюдов все намного проще.

Теппик сосредоточенно глядел на протянувшуюся по скале трещину. Геометрия. Да, вот в чем дело.

— Надо ехать в Эфеб, — заключил он. — Они знают о геометрии все; кроме того, у них распространены некоторые нездоровые идеи. Нездоровые идеи — именно то, что мне сейчас нужно.

— Зачем тебе все эти ножи? Только правду.

— Извини, не понял.

— Ну, эти ножи… Зачем? Теппик задумался.

— Без них я ощущаю некоторый беспорядок в одежде, — выкрутился он.

— М-м…

Птраси старательно подыскивала новую тему для беседы. Вовремя предложить тему для приятной беседы — это умение входит в обязанности служанки. Но Птраси не могла похвастаться хорошими отметками по этому предмету. Другие девушки имели наготове поразительно богатый ассортимент бесед: от способов спаривания крокодилов до рассуждений о жизни в Загробном Мире. В данной ситуации разговор о погоде был явно неуместен.

— Ну-у… — протянула она. — И скольких же человек ты убил?

— Что-о?..

— Когда был убийцей. Тебе ведь платили за то, что ты убиваешь людей? Много людей ты убил? И расслабь мышцы на спине.

— Вряд ли стоит об этом… — поморщился Теппик.

— Но я должна знать. Если нам суждено вместе пробираться через пустыню, и вообще… Больше ста?

— О боги, нет.

— Хорошо — меньше пятидесяти? Теппик перевернулся на спину.

— Послушай, даже самым знаменитым убийцам за всю свою жизнь не удавалось убить больше тридцати человек.

— Значит, меньше двадцати?

— Да.

— Меньше десяти?

— Думаю, — ответил Теппик, — точнее всего будет сформулировать так: от ноля до десяти.

— То есть ровно столько, сколько я могу сосчитать. Знаешь, как это важно!

Они вернулись туда, где лежал Верблюдок. Однако теперь вид у Теппика был крайне задумчивый.

— А все эти положения…

— Позы, — поправила Птраси.

— Да… хм… сколько человек у тебя было — больше пятидесяти?

— Подобных женщин называют иначе, — ответила Птраси, впрочем не слишком разгневанно.

— Извини. Меньше десяти?