Почтамт

Они всех матерей заставляют ждать. Наверное, чтоб они силы восстановили. Наша малышка выглядела очень сильной, уверяю тебя. Пожалуйста, не волнуйся.

– Я буду так счастлива с моей малышкой.

– Я знаю, я знаю. Недолго уже.

– Сэр, – ко мне подошла толстая сестра-мексиканка, – мне придется попросить вас уйти.

– Но я – отец.

– Мы знаем. Но вашей жене нужно отдохнуть.

Я сжал Фэй руку, поцеловал ее в лоб. Она закрыла глаза и наверное уснула.

Немолодая женщина. Может, мир она и не спасла, но явно его улучшила. Запишите это на счет Фэй.

14

Марина-Луиза – так Фэй назвала ребенка. Вот она, значит, какая – Марина-Луиза Чинаски. В колыбельке возле окна. Разглядывает листву на деревьях и яркие разводы, вихрящиеся по потолку. Потом плачет. Погулять с малышкой, поговорить с малышкой. Девчушке хотелось маминой груди, но мама не всегда была готова, а у меня маминых грудей нет. А работа – она по-прежнему на месте. И теперь еще беспорядки. Одна десятая города охвачена огнем…

15

В лифте наверх я оказался единственным белым. Странно. Они разговаривали о беспорядках, не глядя на меня.

– Боже, – произнес черный как уголь парень, – это действительно что-то.

Парни эти шибаются по улицам, в дымину, с пузырями вискача. Мимо фараоны ездят, но из машин не высовываются, чтобы пьянь не нервировать. При свете дня. Люди бродят с теликами, с пылесосами, все такое. Это в самом деле что-то…

– Н-да, чувак.

– Те точки, где хозяева – черные, плакаты вывешивают: БРАТЬЯ ПО КРОВИ. Там, где владельцы белые, – тоже. Но народ не одурачишь. Они знают, что беломазым принадлежит…

– М-да, браток.

Тут лифт остановился на четвертом этаже, и мы вышли все вместе. Я чувствовал, что в этот момент мне лучше всего воздержаться от комментариев.

Прошло совсем немного времени, по интеркому зазвучал голос городского почтмейстера:

– Внимание! Юго-восточный район перекрыт баррикадами. Пропускать будут только тех, у кого соответствующее удостоверение личности. С 7 часов вечера вводится комендантский час. После 7 часов вечера проход запрещен всем. Баррикада простирается от улицы Индианы до улицы Гувера и от Бульвара Вашингтон до 135-й Плазы. Все проживающие в этом районе на сегодня освобождаются от работы.

Я встал и потянулся за своей рабочей карточкой.

– Эй! Ты куда собрался? – окликнул меня надзиратель.

– Вы слышали объявление?

– Да, но ты не…

Я сунул левую руку в карман.

– Что я НЕ? Что я НЕ?

Он посмотрел на меня.

– Что ты в этом понимаешь, БЕЛОМАЗЫЙ? – спросил я.

Я взял свою рабочую карточку, подошел и пробил ее на выход.

16

Беспорядки закончились, ребенок успокоился, а я нашел способ избегать Джэнко. Но припадки дурноты упорствовали. Врач выписал мне рецепт на бело-зеленые капсулы либриума, и они немножко помогали.

Однажды вечером я поднялся попить. Затем вернулся, проработал еще полчаса, затем ушел на обычный 10-минутный перерыв.

Стоило мне снова усесться, как подскочил надзиратель Чемберс, светлый мулат:

– Чинаски! Ты, наконец, спалился! Тебя не было 40 минут!

Как-то ночью Чемберс брякнулся на пол в припадке, с пеной изо рта и конвульсиями. Его унесли на носилках. На следующий вечер он вернулся, при галстуке, в новой рубашке, как ни в чем не бывало. Теперь он разыгрывал со мной старый гамбит питьевого фонтанчика.

– Слушай, Чемберс, попробуй быть разумным. Я отошел воды глотнуть, сел снова, проработал 30 минут, потом ушел на перерыв. Меня не было 10 минут.

– Ты спалился, Чинаски! Тебя не было 40 минут! У меня есть семь свидетелей!

– Семь свидетелей?

– ДА, семь!

– Говорю тебе, 10 минут.

– Нет, мы тебя засекли, Чинаски! На этот раз ты нам попался!

И тут я неожиданно устал. Мне больше не хотелось на него смотреть:

– Тогда ладно. Меня не было 40 минут. Будь по твоему. Пиши.

Чемберс убежал.

Я распихал несколько писем, затем подошел общий нарядчик. Худой белый мужик с клочьями седых волос, свисавшими на уши. Я взглянул на него, отвернулся и разложил еще несколько писем.

– Мистер Чинаски, я уверен, что вы понимаете правила и распорядки почтамта.

Каждому клерку полагается два 10-минутных перерыва – один до обеда, один после.

Привилегия перерыва дается администрацией: 10 минут. Десять минут – это…

– ЧЕРТ БЫ ВАС ПОБРАЛ! – Я швырнул письма на пол. – Я тут сознался в 40-минутной отлучке только для того, чтоб вас порадовать, чтоб вы слезли с моей задницы. А вы все прете и прете! Я беру свои слова обратно! Меня не было только 10 минут! Я хочу видеть ваших свидетелей! Тащите их сюда!