Бумажная луна

Дженис пробежала босиком по холодному полу к двери. Сквозняки пронизывали ее тело, а страх льдом сковывал каждое движение. Она не знала, кто там, но с хорошими намерениями по ночам не ходят. Дженис навела ружье на входную дверь.

Мужской голос грубо выругался. На крыльце послышался глухой стук, будто упало что-то тяжелое. Казалось, что это пьяный ломится в дверь.

Незнакомый голос мягко позвал через дверь:

— Я видел дым из трубы. Здесь есть кто-нибудь? Миссис Маллони, это вы? Помогите мне внести вашего мужа!

Дженис совсем заледенела от страха. Она даже не пыталась вникнуть в смысл слов этого человека. Наконец, стряхнув немое оцепенение, она подошла к окну и выглянула во двор.

Человек, такой же крупный, как и ее муж, стоял на крыльце, пытаясь удержать на ногах мужчину, рука которого то и дело сползала с его плеча. Обе руки незнакомца были заняты неуклюжей тяжестью безжизненного тела, и он никак не мог справиться с дверью. Дженис только мельком взглянула на мужчину, которого он держал, и бросилась открывать дверь.

Незнакомец буквально ввалился в дом и потащил свою ношу в спальню, буркнув на ходу «спасибо».

Дженис поспешила завернуть спящую девочку в маленькое стеганое одеяло и переложила ее на пол. Незнакомец сбросил свой груз на теплую постель и наконец вздохнул:

— Ффу-х, тяжелый, гад! Простите, мэм. — Выпрямившись, он неловко стянул с головы шляпу: — Я Шерман Таунсенд, напарник вашего мужа. Несколько дней назад у него началась горячка, но я не мог заставить его спуститься сюда, пока он не потерял сознание.

Дженис провела рукой по лбу Питера, почувствовав жар и услышав затрудненное, хриплое дыхание. Страх и тревога отступили — Питер был дома. Он здесь, он жив, она может до него дотронуться! Теперь она выдержит все, что угодно! Она тихо всхлипывала, вытирая пот с его лба.

— Спасибо, мистер Таунсенд. Сейчас я разведу огонь. Может, если я обмою его теплой водой…

Когда она обернулась, он был уже у двери.

— Я сам все сделаю, мэм, заодно и согреюсь — продрог как собака!

Дженис обрадовалась его уходу. Ей хотелось побыть наедине со своим мужем, чтобы никто не видел ее трясущихся рук и заплаканных глаз. Питер вернулся. Надо радоваться, а она дрожит как осиновый лист, ощупывая его рубашку. Он даже не знал о том, что жена рядом.

Чуть позже Таунсенд принес ковшик с теплой водой. В спальню уже просочилось немного тепла от камина. Бетси съежилась на полу по другую сторону кровати, но не проснулась. Дженис с благодарностью взяла ковшик.

— Там на крыльце котелок с тушеным мясом. Разогрейте себе, мистер Таунсенд. А я сейчас пойду приготовлю кофе.

— Я и сам могу приготовить кофе. Сидите с Питером. Как только рассветет, я поеду вниз за доктором.

Таунсенд был большим и неуклюжим, но его присутствие ничуть не раздражало Дженис. Напротив, она готова была полюбить его за то, что он говорил такие правильные вещи. Он поедет за доктором. Да, Питеру нужен доктор. Сама она не имела ни малейшего понятия о том, как лечить мужа.

Она слышала, как Таунсенд вышел на крыльцо за котелком, но как он потом возился на кухне, было уже вне ее сознания. Дженис склонилась над Питером, протирая теплой водой ему лицо. Господи, как холодны его руки! Дженис приложила одну к своей щеке, чтобы согреть. Он беспокойно зашевелил пальцами, и ее всю заколотило, будто это она была в лихорадке и полуобморожена.

С великим трудом Дженис удалось стянуть с Питера грязную промерзшую одежду. В комнате было темно, и она почти ничего не видела, только чувствовала под своими пальцами его острые ребра. Как он исхудал!

Дженис провела полотенцем по массивным плечам и предплечьям Питера. В их короткой супружеской жизни было не слишком много прикосновений, и сейчас ей хотелось потрогать его всего, с головы до ног. Но она ограничилась лишь тем, что протерла мужа теплой водой. Питер весь дрожал, и Дженис принялась энергично его растирать. Она нашла еще одно стеганое одеяло и набросила его сверху ватного. Дрожь его начала стихать, но в сознание Питер не приходил.

Она услышала, как Таунсенд устраивается на ночь. Все еще дрожа — на этот раз не только от страха, но и от холода, — Дженис забралась под одеяла к своему молчаливому мужу. Он снова был для нее чужим — этот человек, который вступил в противоборство с горой, чуть не убив себя из-за какого-то золота. Она не знала, зачем Питер сделал это, и не имела ни малейшего желания строить догадки. Ей просто хотелось, чтобы вернулся тот мужчина, который бесстрашно лазил к ней ночью в башню.