Дилемма Джексона

Как-то солнечным утром в Венеции, где вообще-то бывал довольно часто, Бенет совершал обычную пешую прогулку. В академии ему доводилось бывать не раз, и теперь он уверенно шел вдоль канала Дзаттере. Белые, золотистые, бледно-голубые блики, отражаясь от воды, слепили его, Бенет устал и захотел посидеть на скамье в какой-нибудь церкви, но поблизости не было видно ни одного храма. По глупости он не надел шляпы. Солнце между тем светило все ярче, становилось нестерпимо жарко, на удивление жарко для этого времени года.

Бенету показалось, что он заблудился, потом он понял, что за ним кто-то идет. Он замедлил шаг, чтобы дать этому человеку возможность пройти вперед, но преследователь не стал его обгонять и приноровил свой шаг к шагу Бенета. Он пошел еще медленнее, почти остановился и увидел, что этот кто-то, теперь стало ясно — мужчина, вместо того чтобы обойти его, пристроился слева. Незнакомец повернулся к Бенету и, как тому показалось, улыбнулся. Он ответил раздраженным взглядом, потом взгляд сделался тревожным, сверкание воды по-прежнему слепило его. Пешеход, ростом почти такой же, как Бенет, был, кажется, в черном — загадочная черная фигура. Бенету даже пришло в голову, что это монах. Мысль промелькнула в его голове за долю секунды. Его беспокоило молчание незнакомца и хотелось найти способ избавиться от его присутствия, но поблизости в тот момент не было никакого убежища и ни одной живой души.

Так они и продолжали идти вместе. Наконец Бенет резко повернулся на ходу, чтобы рассмотреть своего странного спутника, и в тот же миг почувствовал, как что-то наподобие электрического разряда пронзило его насквозь. Его нежеланным компаньоном оказался мужчина, одетый в обычный темный костюм. Его лицо было слегка повернуто в сторону Бенета, и он нельзя сказать чтобы улыбался, но наблюдал за Бенетом с выражением, которое можно было охарактеризовать как любовную заботу. Встречался ли Бенет с ним прежде? Он не мог как следует рассмотреть лицо незнакомца из-за слепящих бликов, но заметил, как нечто белое высветилось у человека на шее — возможно, ворот рубашки или жабо — и что в руке у него была перчатка.

Не останавливаясь, Бенет напряг зрение и различил лицо — лицо молодого человека с густыми прямыми темными волосами, спускающимися почти до плеч, челкой, падающей на лоб, прекрасными большими темными глазами, взгляд которых был прикован к лицу Бенета, и губами, словно готовыми что-то произнести. В этот момент Бенет почувствовал, что теряет сознание. Изо всех сил противясь силе, которая грозила подчинить его, он отвернулся и в этот миг справа увидел церковь. Резко отшатнувшись от своего спутника, Бенет быстро, едва не падая, зашагал направо и вошел в нее.

Оказавшись в храме, Бенет сел. Церковь была пуста. Он закрыл глаза и опустил голову, обхватив ее руками. Он сидел так некоторое время. В церкви было прохладно. Бенет открыл глаза, глубоко вздохнул, откинулся на спинку скамьи и обвел взглядом пустую церковь. «Что это было, неужели обморок?» — подумал он, пытаясь восстановить ход событий. Разве такое происходит на самом деле? Возможно ли, что ему было явление или что его посетило видение? Он явно соскальзывал в обморочное состояние, но окончательно сознания не потерял.

Церковь была настоящей. Бенет дважды покашлял, чтобы убедиться, что вернулся к реальности. Вместе с этим он стал понимать, что в его сползании в обморок было нечто даже более странное, чем показалось вначале. Да, возник мираж: некто идущий рядом, молодой человек с черной челкой, прекрасными глазами и с перчаткой в руке. Образ ускользал, и Бенет прилагал неимоверные усилия, чтобы удержать его. Но кроме незнакомого спутника было кое-что еще, пожалуй, многое другое, чего Бенет не осознавал в тот момент, когда бросился в церковь. Или это «другое» тоже привел с собой незнакомец? Надо постараться сбросить наваждение и вспомнить. Были ли то лишь воображаемые картинки? Впрочем, почему же только картинки? Разве это не были реальные люди? Так или иначе они там присутствовали. Если бы он только мог понять, как ему явились все эти образы! А ведь он сам в некотором смысле, черпая из прошлого, сделал их реальными! Впрочем, они все же были не столь реальными, как красивый молодой человек. Вероятно, этот юноша был их пастырем. Но когда они готовы были формализоваться, Бенет задрожал. Он почувствовал себя как Товия, идущий рядом с ангелом. Не была ли его прогулка с ним, с юношей, чьему образу нельзя позволить исчезнуть, намеком на это?