Марш

Он только руками развел. Гос-споди боже мой! И что ты станешь делать, если найдешь его?

Не знаю.

Ты не устала? Я лично с ног падаю. Давай завалимся куда-нибудь поспать. А утром это все обговорим.

Взявшись за руки, они пошли к дому. Перл еще раз оглянулась на дорогу и могилу за нею. А ведь она сама себе наколдовала: ходила и ходила, тревожила мертвых, искала сына, вот и нашла его, — сказала Перл.

Еще до рассвета Перл разбудила его, и, вскарабкавшись без седла вдвоем на одного из фургонных мулов, они выехали на мокрую дорогу. Перл сидела сзади, обхватив Стивена Уолша поперек живота. Не спали одни лишь птицы: переливчато пели в болотах, шустро перепархивали через дорогу, такие быстрые, что не поймешь, какого они цвета. В Джорджии Перл узнавала птиц по их песням, но эти были какие-то все незнакомые. И пели не то чтобы мелодичнее, но как-то тише, вкрадчивее, что ли… Или здесь даже птицы знают, что за страшная штука война?

Хвост колонны обозов терялся вдали, простираясь, похоже, до бесконечности; фургон за фургоном стояли по всей дороге, а по обочинам, в соснах — бивуаки подразделений. На флангах заставы, там и сям котлы на кострах.

Ее руки крепко его обхватывали, через них Стивену передавалось ее доверие. А еще он чувствовал, как прижаты к его спине ее груди, как бьется ее сердце… Или это его сердце бьется? Час шел за часом, и это состояние их близости он принимал не думая — он им жил, жил ею, как будто Перл ведет его куда-то за руку. Само собой выходило так, что как-либо выразить ей свое чувство… нет, только не это, этим он лишь испугает ее, встревожит. И говорить ничего не надо — все и без слов понятно, и ясно, что она это тоже понимает. Понимает, но лишь до тех пор, пока об этом не говорится.

И ведь как он переменился! Куда девался его привычный скепсис. Никогда он до такой степени не открывался жизни, не жил настолько бездумно, простодушно, вопреки тому, какой обыденной стала в кочевом коловращении войны мысль о смерти. Вдруг, откуда ни возьмись, он обрел твердую уверенность, что выживет и что у них с Перл Джеймсон все еще впереди. Удивительным образом эта девочка стала главным в его жизни. Тем не менее они только общались, дружили. Он улыбнулся. Что ж тут поделаешь! Если она для тебя центр всего бытия, хочешь не хочешь, приходится приспосабливаться к ее желаниям, задвигая собственные понятия на дальние задворки сознания.

Мул топотал и топотал неспешной хлынцой, тьма начала редеть, и за деревьями затеялся шумок: люди и животные заворочались, и сами сосны, проявляясь из мрака, казалось, отнимали у ночи силу, втягивали ее в себя. Затем, как только верхушки деревьев осветились первыми лучами солнца, за поворотом дороги открылось чистое поле, и Стивен указал туда. И верно, такое ни с чем не спутаешь: лагерь пленных повстанцев. Здесь у солдат не было ни палаток, ни составленных в пирамидки винтовок, они лежали прямо на земле или сидели, обхватив руками колени, и столько подавленных и растерянных мужчин сразу Стивен не видывал в жизни. Впрочем, не совсем даже и мужчин: кутаясь в тряпки и остатки импровизированной формы, по большей части там коротали ночь просто мальчишки. Глядя на них, даже Стивен почувствовал себя стариком. Несколько столбов по периметру, рядом с которыми дежурили караульные, указывали на то, что разбежаться этому горе-воинству вряд ли позволят.

Стивен и Перл спешились, привязали мула рядом с дорогой и без лишних церемоний, нисколько не озаботившись тем, чтобы представляться или что-либо объяснять, пошли на поле к пленным. Караульные лениво на них поглядывали, зевая и добродушными кивками здороваясь. Если и был здесь начальник в офицерском чине, то все еще спал в большой каркасной палатке на том конце поля, что выходил к опушке соснового лесочка.

Столь поразительная юность большинства пленников подкрепила в Перл веру в то, что она на правильном пути. На расспросы мальчишки отвечали, что они воевали под началом у генерала Харди, который всячески досаждал Шерману еще со времени похода по Джорджии. Все поголовно вежливые, они отвечали Перл с непременным «да, мэм» или «нет, мэм». Бедные дрожащие щенята, — тихо сказала Перл Стивену, — они боятся собственной тени. Но это хорошо, что им вправили мозги, а то как бы они смирились с тем, что теперь работающим на их полях неграм придется платить, а то, глядишь, и черный фермер по соседству объявится!

А потом она конечно же нашла его — этого Джейми, братца номер два. Он был один, сжался в комок, поджав ноги и руки, и весь дрожал, несмотря на то, что сидел в полоске утреннего солнца, которое на его лице резко обозначило костлявые скулы, ввалившиеся щеки, шрамы на коже и грязь под носом; воспаленные глаза его были тусклы, а волосы, отросшие длиннее, чем ей запомнилось, были такими грязными, с засохшей в них глиной, что он и блондином-то больше не выглядел.