Марш

Отряд фуражиров Кларка состоял из двадцати человек верхами и двухфургонного обоза с пристегнутыми к нему тремя вьючными мулами. Хотя вообще-то, согласно приказу командования, солдат у него должно было быть не менее пятидесяти. Они следовали в нескольких милях от маршрута основной колонны, поэтому, наткнувшись на плантацию, Кларк решил разобраться с ней не мешкая.

Въехав в усадьбу, он сразу же увидел сбившихся в кучку рабов, но предпочел их не заметить. Лишь головой качнул. Рядом с каждым на земле стоял или потрескавшийся жалкий сундучок, с какими ходят по селам коммивояжеры-коробейники, или мешок из-под хлопка, набитый пожитками. Кларк выставил дозорных и принялся за дело. В дальнем конце двора, позади всех построек, дымился сгоревший фуражный овин, ветер кружил над ним, взметывая хлопья черного пепла. Поодаль лежали три мула с простреленными головами. Кларку было приказано следить, чтобы подобного рода акты неповиновения пресекались решительным образом. Пока что, впрочем, он следил лишь за тем, как его солдаты вереницей несут на плечах из амбара мешки с сахаром, кукурузой, мукой и рисом. В коптильне полки прогибались, уставленные горшками с медом и сорго. С крюков свисали свиные окорока и копчености, забрать которые хозяину не хватило времени. А одна из клетей была полна сладкого картофеля — не меньше двух сотен фунтов, если навскидку.

Работа у солдат шла споро. Свиней забили мигом, а вот с курами кто-то прошляпил, и они разлетелись по всему загону. Шум, гвалт… — ну, тут негритята, конечно, сбежались… Хихикали и посмеивались, глядя, как белые господа плашмя бросаются наземь, пытаясь подмять под себя заполошно орущую курицу или связать ноги гогочущему гусю. Ну что ж, всем хорошо, все довольны, думал Кларк. Такая-то война еще ничего, всегда бы так!

В Армии Теннесси он был одним из немногих уроженцев восточного побережья. Поэтому считал себя не таким беспечным и не настолько провинциальным, как большинство его сослуживцев. А то ведь порой диву даешься: даже унтер-офицеры не обучены грамоте! Зато Кларк — о! — дежурил как-то раз в Белом доме, и ему доверили доставить генералу Шерману в его штаб, располагавшийся в Аллатуне, письмо самого президента. Прибыл в разгар сражения, после которого генерал попросту не отпустил его, велел остаться. Может быть, генерал, конечно, и снесся потом с Вашингтоном по телеграфу, но все равно это было сделано как-то небрежно и для Кларка, пожалуй, даже унизительно, — ну кому понравится, когда вопрос о твоей дальнейшей службе решают мановением пальца!

Но теперь его беспокоило другое. Где же весь скот? Зайдя за угол господского дома, он у парадного крыльца поговорил с высоким седовласым негром, который назвался Джейкобом Иерли. Иерли повел его через поселок рабов в лес, потом мимо маленького кладбища, дальше под горку, и вот уже под ногами зачавкало. За рощицей бамбука начиналось болото, где маса надумал утопить своих коров. Пять коров еще стояли в жиже по самую холку — принимали судьбу бесстрастно, не жалуясь. Теленка было уже не спасти, он наполовину плавал, из воды торчало лишь его гузно. Пришлось звать подмогу; потребовались несколько солдат с веревками, чтобы всех коров вытащить. Да и времени на это ушло немало. Теленка освежевали. Коров подвели к телегам и привязали, чтобы чапали сзади.

На такую добычу не стыдно бы угрохать и целый день, а день-то как раз был чуть не весь впереди — солнце едва-едва перевалило к западу. Солдаты, понятное дело, самостийно ринулись в дом на розыски — чем бы еще себя побаловать. И как бы ни хотелось Кларку скорей двигаться дальше, он понимал, что сейчас не надо вставать им поперек. Выходит, и нижестоящие могут приказывать командиру, даже без слов. А еще это пример того, чему он не мог бы дать связного объяснения в письме домой. В огромной массе людей, составляющих армию, подчас странные происходят завихрения, так что сквозь жесткий каркас воинской дисциплины своеволие и упрямство порою просачиваются беспрепятственно и легко. Лучшие офицеры знают, когда и на что надо закрыть глаза. Даже генералы отдают приказы, в общем-то, скорее ради истории. Кларку все это было не по душе. Он любил порядок. Строгость и дисциплину. Себя содержал в чистоте, всегда был гладко выбрит. Форма наглажена. Ранец правильно уложен. Писчая бумага в клеенчатом конверте. Однако ремесло снабженца требует определенной лихости, которая в свою очередь заставляет смотреть сквозь пальцы на вольности подчиненных. Его обормотам нравится их независимость. Нравятся им и выгоды, которые они из этого извлекают, притом безнаказанно, поскольку их добыча жизненно необходима для успеха армии, которая по плану генерала Шермана должна кормиться непосредственно с земли.