Дорога судьбы

Иеремия наклонился, поцеловал Ханну в макушку и вышел, окинув взглядом уютную кухню. В одной руке он держал кожаный саквояж, а в другой – потертый портфель. Крепко зажав в зубах нещадно дымящую сигару, он посматривал по сторонам. Большая черная шляпа, низко надвинутая на глаза, придавала ему зловещий вид. Иеремия быстрыми шагами подошел к ожидавшей его коляске, забросил в нее вещи и вскочил на козлы. Усевшись рядом с мальчиком, правившим лошадью, Терстон отобрал у него вожжи.

– Доброе утро, сэр.

– Здравствуй, сынок. – Иеремия выпустил огромный клуб дыма и подстегнул лошадей, тут же побежавших мерной красивой рысью.

Сидя на козлах, Терстон молча обдумывал сделку, которую предстояло заключить в Атланте. А мальчик тем временем с безмолвным восхищением разглядывал хозяина: его прищуренные глаза с глубокими складками вокруг, лоб, изборожденный морщинами от размышлений, элегантную шляпу, широкие плечи, большие руки и подчеркнуто аккуратную одежду. Мальчику казалось, что Иеремия чересчур чистенький, однако он знал, что Терстон начинал простым рудокопом. Он с трудом представлял, как такой мощный, огромный человек протискивался в узкие штреки. Он казался мальчишке настоящим гигантом.

Они успели проехать полдороги до Напы, когда Иеремия обернулся и с улыбкой спросил:

– Сколько тебе лет, сынок?

– Четырнадцать... – Мальчику нравилось просто сидеть рядом с Терстоном.

Он с наслаждением вдыхал терпкий дым сигары, запах которой, как ему казалось, подчеркивал мужественность человека.

– Будет в мае.

– Не трудно тебе работать на приисках?

– Трудно, сэр. – Голос мальчика слегка дрожал.

Впрочем, Иеремию не слишком интересовала жизнь этого паренька. Просто он вспомнил самого себя в четырнадцатилетнем возрасте.

– В твои годы я тоже работал на руднике. Это нелегкий труд для мальчишки... Да для кого угодно. Тебе нравится твоя работа?

Мальчик долго молчал, а потом вдруг решил ответить честно. Он доверял этому сильному и доброму человеку с сигарой.

– Нет, сэр, не нравится. Она слишком грязная. Я хочу заняться чем-нибудь другим, когда вырасту.

– Чем, например? – Иеремия с любопытством посмотрел на мальчишку.

Ему понравилась его откровенность.

– Чем-нибудь почище. Может, буду работать в банке. Отец говорит, что это занятие для слабаков, но мне оно, наверное, подойдет. Я люблю арифметику и считаю в уме быстрее, чем другие на бумаге.

– Правда? – Иеремия старался сохранять серьезное выражение лица, но в глазах таилась смешинка.

Целеустремленность мальчишки внезапно тронула его.

– А ты не смог бы помогать мне по субботам?

– Помогать вам? – Мальчик не верил своим ушам. – Да, конечно, сэр!

– В субботу я работаю до обеда, потому что в конторе тихо и мне никто не мешает. Когда я вернусь, приходи ко мне в первую же субботу утром. Ты будешь помогать разбираться с бухгалтерией. Я считаю медленнее тебя. – Иеремия засмеялся.

Черные глаза мальчишки расширились, став огромными.

– Что ты на это скажешь?

– Отлично!.. Здорово!.. – Мальчик затрясся от радости, однако тут же взял себя в руки, вспомнив, что мужчине не положено проявлять свои чувства.

Это показалось Иеремии занятным. Мальчишка ему понравился. Он вообще любил детей, и они любили его. Погоняя лошадей, он невольно вспомнил о детях Мэри-Эллен. Они казались ему очень милыми и неплохо воспитанными. Иеремия понимал, что на плечах Мэри-Эллен лежит немало забот, но она никогда не позволяла помогать ей. Честно говоря, он ничего не сделал для ее детей. Иеремия встречался с ними только иногда, на каком-нибудь пикнике в воскресенье. Его не было рядом с Мэри-Эллен, когда той приходилось ухаживать за больными детьми или когда она давала им шлепки за шалости в школе. Он видел их только по воскресеньям, и то не слишком часто. Иеремия старался понять, не допустил ли он ошибку, однако сама Мэри-Эллен, похоже, не ждала от него никакой помощи. Она не требовала больше того, что получала: два дня в маленьком домике в Калистоге. Слияние тел и ни с чем не сравнимое наслаждение... Иеремия вдруг спохватился и тревожно посмотрел на мальчика, словно тот мог прочитать его мысли.

– Сынок, тебе нравятся девочки?

Он не помнил, как звали мальчика, но не хотел спрашивать его об этом. Достаточно и того, что он хорошо знал отца ребенка, одного из самых надежных рабочих на его рудниках. Кажется, у него было еще девятеро, большей частью девочки. Этот паренек работал на прииске вместе с тремя старшими братьями.