Дорога судьбы

– Думай что хочешь, Камилла. Я уже сказал, что был у одного из моих рабочих.

– Зачем?

– Затем, что он едва не умер, вот зачем, – огрызнулся он и сел за стол у камина с чашкой бульона.

Камилла продолжала расхаживать по комнате, кипя от злости.

– Ты мог хотя бы предупредить, что не вернешься.

– Извини, – честно сознался Иеремия. – Мне некого было послать.

Казалось, его ответ удовлетворил Камиллу. Она отвернулась. Терстон понял, что у нее сильно развито чутье на ложь. Он и так знал, что она умна, но действительность превзошла все ожидания. Однако сказать ей об этом было бы глупо, поэтому Иеремия продолжал молча пить бульон, заново преисполнившись уважения к ее острому уму и интуиции.

– По-моему, тебе нужно лечь, – чуть менее сердито сказала Камилла, опускаясь в стоявшее рядом кресло-качалку.

– Нет. Я умоюсь и схожу в церковь.

– В церковь? – чуть не взвизгнула Камилла.

Она всегда ненавидела церковь. Туда любила ходить мать, которую Камилла ни в грош не ставила.

– Ты же никогда там не бываешь.

– Иногда бываю. – Только усталость помешала ему удивиться реакции жены. – Мы потеряли четырнадцать человек, Камилла. – И его единственного ребенка. – Не хочешь, не ходи, но будет лучше, если ты все-таки пойдешь.

Камилла посмотрела на него с нескрываемым раздражением:

– Когда мы вернемся в город?

– Как только я смогу. – Иеремия встал и подошел к жене. – Малышка, я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы скорее перебраться в Сан-Франциско.

Эти слова обрадовали Камиллу до такой степени, что она переоделась и через час отправилась с Иеремией в церковь. После возвращения Терстон рухнул в постель и проспал как убитый до самого обеда. Поднявшись, он выпил еще одну чашку бульона и вновь заснул до утра. На следующий день ему пришлось присутствовать на похоронах погибших в пятницу шахтеров. На этот раз Камилла не пошла с ним, а осталась дома, пожаловавшись, что Ханны до сих пор нет. Иеремия объяснил, что она уехала навестить больную подругу.

– Почему она ничего мне не сказала? – недовольно спросила Камилла. – В этом доме хозяйка я, и теперь она служит мне.

Ее слова Иеремии не понравились, но он не захотел подливать масла в огонь.

– Она предупредила меня в воскресенье утром, когда я вернулся.

– И ты ее отпустил? – побледнела Камилла.

– Да. Я был уверен, что ты все поймешь. – Терстон попытался заставить жену замолчать, но убедился, что это невозможно. – Она вернется через несколько дней.

Однако прошла почти неделя, прежде чем Ханна появилась в доме. Она сообщила Иеремии, что Мэри-Эллен еще очень слаба, но все же встала на ноги. Он только кивнул в ответ. Слава Богу, Ханна поняла, что можно не торопиться. Несколько дней назад он отправил Мэри-Эллен записку, подтвердив, что смерть ребенка ничего не меняет. Он не собирался лишать ее денег, которые она получала уже несколько месяцев. Иеремия распорядился, чтобы банк выплачивал их пожизненно, и написал Мэри-Эллен, что ей незачем возвращаться на работу. Она могла оставаться дома и воспитывать детей. Мэри-Эллен хотела послать ему записку, но она не осмелилась из страха, что письмо попадет в руки Камиллы, и передала благодарность через Ханну.

– Ханна, ты уверена, что ей лучше?

– Она слаба, как котенок, но потихоньку приходит в себя.

– Только благодаря тебе, – благодарно улыбнулся Иеремия и предупредил, что Камилла рвала и метала, пока ее не было.

– Она сама готовила тебе?

– Ничего, кое-как справились. – И тут Иеремия сказал, что через несколько дней они уедут в Сан-Франциско.

Эта перспектива Ханну не обрадовала.

– Здесь станет пусто, Иеремия.

– Знаю. Я буду часто приезжать, чтобы приглядывать за прииском.

– Это тяжело. Но зато справедливо по отношению к жене. Было бы нечестно построить для нее в городе роскошный дворец, а потом обречь на постылую жизнь в деревне.

– Все будет хорошо. Мы вернемся на лето и проживем здесь с июня по сентябрь – октябрь. – Будь его воля, он бы переехал в марте и остался до ноября. – Если тебе что-нибудь понадобится, сразу дай знать.

– Хорошо, Иеремия.

– Что ты сказала? – Тихий язвительный вопрос застал их врасплох.

Интересно, много ли она успела услышать, подумал Иеремия.

– Я не ослышалась? Ты назвала его Иеремией? – Камилла обращалась к Ханне, но Терстон был ошеломлен не меньше старухи.

– Ну да... – Оба они не понимали, что имеет в виду Камилла.