Братья и сестры

Трофим Лобанов, черный, как обгорелый пень, облизал пересохшие губы и, не говоря ни слова, тяжело заколесил к ручьевине. За ним, обгоняя друг друга, кинулись остальные.

Возле Мишкиной ямки, вырытой в мшистом травнике, сбились в кучу. Счастливцы, подоспевшие первыми, пригоршнями черпали черную, замшелую жижу, жадно пили. Сзади на них напирали, теснили…

Трофим, растолкав женщин, плюхнулся на брюхо, заехал в колодец всей головой.

— Одичал — на чужчину-то! — полетела злая ругань. — Бабы, тащите его…

Варвара со смехом ухватилась сзади за Трофимовы штаны, потянула на себя. Тот упирался, отбивался ногами, урчал нутряным голосом:

— Отстань, кобыла!

— Экое дурачье, — усмехнулся Мишка, наблюдавший эту толчею со стороны. Сбились как бараны. Мало тут воды?

Стали руками и ногами разрывать, расковыривать мох, делать новые лунки.

Когда утолили жажду, страшная усталость овладела людьми, Из ручьевины на вырубку шли еле волоча ноги. Хотелось тут же пасть на моховину и не вставать.

Меж тем огонь не унимался. Обглодав хвою и листья, он теперь принялся за обугленные, просохшие стволы деревьев, которые не сумели оттащить с вырубки. На людей опять полетели сажа, искры, головни. Дымная, непроглядная хмарь по-прежнему крыла солнце. На левом краю все еще стонало и ухало. Там, должно быть, огонь прорвался через просеку. Но это было не страшно: мокрая ручьевина — надежная преграда. Справа огонь подбирался к Сухому болоту. Резко запахло горелым торфом.

Лукашин беспокойно взглянул на Степана Андреяновича:

— Болото не загорится?

— Не должно бы. Оно хоть и Сухим называется, а северный край мокрый.

Неторопливо начали разбирать топоры, лопаты — пора было отправляться домой.

— И чего она летает, окаянная… — вдруг недовольно проворчала Марфа.

— Кто, где? — заоглядывались женщины.

— Гляньте-ко, женки, — с изумлением сказала Варвара, — птица…

Действительно, метрах в ста от людей над вершиной высокой и тонкой, как мачта, сосны, росшей на краю болота, кружилась какая-то большая серая птица. Она то круто припадала к вершине, то, широко распластав крылья, взмывала над нею.

— Чего-то там есть, зря летать не будет.

— Ну-ко, Мишка, у тебя глаза повострее, — толкнула Варвара Мишку.

Но Мишка и без ее просьбы, вытянув шею, напряженно всматривался в макушку сосны.

— Чего-то чернеет… — неопределенно сказал он.

— Да ведь это, бабы, гнездо у ей на дереве! — всплеснула руками Дарья. Вот глупая, нашла место…

Сердобольная Василиса поднесла к глазам конец плата:

— Вишь вот, тварь бессловесная… Слова сказать не может, а мать — деток своих в беде не бросила…

Недалеко от сосны в воздухе взлетела и с треском рассыпалась горящая головня. Серая птица еще беспокойнее заметалась вокруг сосны. Вдруг она бросилась к людям, пролетела над их головами, да так низко, что Лукашин почувствовал на своих губах запах птичьего пера.

— Это она людей на помощь зовет, — вздохнула Дарья. — Ей-богу, бабы…

— Ну-ко, люди… жалко ведь… сгорят, — засуетилась Варвара.

— Срубить надо! — тряхнул головой Трофим и стал вынимать из-за ремня топор.

— С ума-то не сходи! — закричали на него женщины. — Дерево упадет — что будет…

Трофим с обидой отошел назад.

— Нет лестницы… кабы лестница — снять можно.

— Эк вам далась эта птица, мало их сгорело сегодня, — начал увещевать разволновавшихся женщин Софрон Игнатьевич и не докончил.

Мишка Пряслин со всех ног бросился к сосне.

— Миша, Мишка, куда? Вернись! — закричала Анна. Мишка даже не оглянулся. Подбежав к сосне, он с ходу начал карабкаться по стволу. Но ствол был гладкий, тонкий, и едва он сделал несколько перехватов, как ноги его скользнули, и он оказался на земле.

— Мишка, Мишка, не смей! — опять закричала мать. Минуту спустя Мишка, цепко оплетая дерево руками, снова карабкался по стволу. Серая птица теперь кружилась над самой Мишкиной головой. Она взмывала кверху, тяжко хлопая огромными, с белым подбоем крыльями, падала вниз и, очертив круг-два над головой парня, снова устремлялась к вершине. «Скорей! Скорей!» — казалось, умоляла она. И Мишка лез и лез. Люди, задрав головы, не сводили с него глаз. Вдруг густая пелена дыма скрыла парня.

— Ми-и-ша-а… Ми-и-шка-аа!

Анна рванулась вперед, но кто-то схватил ее сзади.

— Люди вы или нет! Птицу пожалели, а у меня…