108  

Лет этак через двадцать пять, уже в Америке, она со своим вторым мужем будет принимать в гостях супружескую пару: их приятельницу-пианистку с новеньким супругом, человеком молчаливым и за столом несколько... чопорным, чужеватым... Однако все разом изменилось, когда выяснилось, что Роман Григорьич, так звали гостя, в прошлом – подполковник уголовного розыска МВД Узбекистана. И разговор забурлил, закрутился вокруг сразу нескольких тем. Сначала усмешливо и раскрепощенно, – с обеих сторон – обсудили промахи КГБ в некоторых событиях, связанных с личностью Вериного мужа, потом разговор перешел на другие темы. Вспомнили, что Ташкент всегда был криминально неблагополучным: климат такой, гостеприимный для всякой швали, население – доверчивое, открытое... Ворье и мошенники были немаловажной закваской в этом конгломерате...

– Ну, и не забудьте о наших садоводах-любителях, – сказал бывший подполковник... – Добрая половина нашей деятельности была посвящена наркотикам – гашиш, опиум...

– И что, многих ловили? – спросил хозяин дома.

– Многих, – уверенно ответил гость. – Тут ведь, в этом деле, особенно справедлива поговорка насчет веревочки, которой, сколько ни виться... Безумие порока, знаете, ослабляет осторожность... Хотя, были и провалы – наши провалы, я имею в виду. Например, в семидесятых так и не удалось поймать одного, как говорят теперь, наркобарона, личность таинственную, очень опытную, и даже талантливую... Схема организации была составлена так хитроумно, что, похоже, только один старик знал хозяина лично. Но когда на него вышли и уже должны были брать, его нашли задушенным в пустой квартире, где-то на Тезиковке. И ниточка оборвалась... А потом она как сквозь землю провалилась.

– «Она»? – спросила Вера. – Так это была женщина?

– Вот именно! – подтвердил гость. – Но мы знали только кличку: Артистка...

27

Знакомый Лёне бывший часовщик жил в новом кооперативном доме на улице Гоголя – роскошный проект, лифт, просторные квартиры с огромными застекленными лоджиями...

Пока шли от трамвая и поднимались в лифте, Лёня рассказывал про хозяина – когда-то, лет двадцать назад, тот контролировал чуть ли не весь здешний часовой рынок. Но потом, многозначительно добавил Лёня, переключился на другие дела. Вере было все равно – кто и на что там переключился, она как раз обдумывала, как сочетать в смесях контрастные тона, – но иногда она спохватывалась, что Лёня обидится, и тогда задавала какой-нибудь вопрос, как правило, невпопад, и он снисходительно смеялся. Вообще казалось, что при всей своей предупредительности и абсолютной преданности, Лёня никогда не принимал ее всерьез. Она и сейчас спросила – на что же тот переключился?

– На камушки, – ответил Лёня.

– На... камушки? – удивленно переспросила она. Они ехали в лифте – зеркальном, но уже обоссанном. Лёня расхохотался и подмигнул: – Да-да... Верочка, ну-ка, как вы себе представляете эти камушки? Ну-ка?

Явно ждал, когда она сморозит какую-нибудь глупость.

– Идите на фиг, – сказала она добродушно.

***

...Сквозь окно столовой видно было, как на лоджии наклонялась над гладильной доской совсем еще молодая жена часовщика. Сам он был уже в преклонных годах, хотя отлично держался – худой, подтянутый, одетый в спортивный импортный костюм. Судя по всему, и в молодости увлекался спортом: в проеме двери, ведущей в столовую, заставленную громоздким румынским гарнитуром, видна была на стене увеличенная коричневатая фотография, из довоенных, добросовестных, – длиннорукий длинноногий молодой человек в теннисках, с ракеткой на плече, стоит в белых трусах и майке, неулыбчиво смотрит в объектив...

Он сам открыл им дверь и был довольно любезен, – приветливым его никак нельзя было назвать... По ходу дела Вера поняла, что Лёня когда-то оказал ему услугу, очередную в ряду бесчисленных услуг, которые он оказывал походя, словно не замечая, самым неожиданным людям.

– Проходите в столовую, – пригласил хозяин, указывая направление левой рукой в перчатке телесного цвета, – некомплектной рукой, всего с двумя пальцами. Этими пальцами он и взял, как пинцетом, протянутый Лёней кулон, положил его на правую ладонь, молча осмотрел...

– Ну что ж... – сразу сказал он... – Это «Лонжин», швейцарская фирма... Часики на анкерном ходу, между прочим...

– Значит, они серебряные? – спросила Вера. Часовщик улыбнулся одними губами... впервые поднял на не глаза. Несколько секунд они так смотрели друг на друга. Он – удивляясь. Обычно мало кто выдерживал его прямой немигающий взгляд. Девушка смотрела на него спокойно, внимательно, не отводя глаз. Черным гвоздиком в серую радужку вбит зрачок.

  108  
×
×