Невеста дьявола

В Сан-Франциско наступил сезон дождей. С тех пор как он приехал, лило не переставая. Небо перестало быть голубым даже над холмом, где пролегала Либерти-стрит, а стоило выйти из дома – и ветер пронизывал до костей. Он опять практически все время носил перчатки, но теперь просто для того, чтобы не мерзли руки.

И вот наконец старый дом почти пуст. Ничего не осталось, кроме последних двух коробок на чердаке, и, как ни странно, именно ради того, чтобы забрать в Новый Орлеан эти маленькие сокровищницы, он сюда и приехал. Ему не терпелось поскорее покончить с делами.

Теперь все здесь стало для него чужим: комнаты казались совсем маленькими, дорожки перед домом – грязными. Карликовое перечное деревце, которое он когда-то посадил, совсем зачахло. Не верится, что он прожил здесь так много лет, без конца твердя себе, будто счастлив.

И не верится, что, возможно, придется провести здесь еще одну невыносимо тяжкую неделю, наклеивая этикетки на ящики в магазине, проверяя налоговые документы, заполняя различные бланки. Конечно, неплохо было бы перепоручить столь рутинную работу сотрудникам транспортной фирмы, но некоторые из вещей просто не стоили стольких хлопот. Вот он и занимался сортировкой, до изнеможения уставая от необходимости принимать сотни решений по совершенно незначительным вопросам.

– Лучше все сделать сейчас, а не откладывать на потом, – сказала ему сегодня днем Роуан. – Но я с трудом выношу разлуку. Признайся, у тебя, случайно, не появились сомнения? Я имею в виду, по поводу переезда? Не хочется ли тебе вернуться в прошлое и начать заново с того дня, когда ты все бросил, как будто Нового Орлеана не было и в помине?

– Ты с ума сошла? Я только и думаю, как бы поскорее вернуться к тебе. В любом случае я уберусь отсюда до Рождества – и пропади оно все пропадом.

– Я люблю тебя, Майкл. – Она могла произносить эти слова тысячу раз, и всегда они звучали искренне. Какая это мука – не иметь возможности обнять ее. Но не появилась ли в ее голосе новая нотка, которую он прежде не слышал? – Майкл, сожги все, что осталось. Устрой костер на заднем дворе, ради всего святого. Поторопись!

Он пообещал, что костьми ляжет, но к вечеру закончит работу в доме.

– Надеюсь, ничего не случилось? Ты чем-то напугана, Роуан, или мне только так кажется?

– Нет, я не напугана. Наш дом так же красив, как и в день твоего отъезда. Райен заказал большую ель, ее уже доставили. Ты бы видел – прямо до потолка! Она в зале, ждет, чтобы мы с тобой украсили ее. Запах хвои чувствуется во всем доме.

– Чудесно. У меня для тебя сюрприз… на елку.

– Мне нужен только ты, Майкл. Возвращайся домой.

Четыре часа. В доме совсем пусто, и каждый звук разносится по нему гулким эхом. Майкл стоял в своей бывшей спальне и смотрел в окно на темные блестящие крыши, усеявшие весь склон холма, вплоть до района Кастро. За ними виднелись стоящие группами серо-стальные небоскребы – центр города.

Великий город, да. И разве можно не испытывать к нему благодарности за все то чудесное, что он подарил? Наверное, второго такого в мире не найти. Но теперь это не его город. Впрочем, едва ли он и был когда-либо таковым.

Он поедет домой.

Ну вот, снова забыл. Ящики на чердаке – сюрприз, ради которого он сюда вернулся.

Захватив с собой упаковочный материал и пустую картонку, Майкл поднялся по лестнице и щелкнул выключателем. Под наклонной крышей пришлось передвигаться, согнувшись в три погибели. Теперь, когда протечку ликвидировали, на чердаке было чисто и сухо. За окном проглядывало небо цвета шифера. А вот и последние ящики, на которых красными чернилами было выведено: «Рождество».

Елочные гирлянды он оставит ребятам, которые сняли дом, – наверняка им пригодятся.

А вот украшения он переберет и тщательно упакует заново. Не приведи бог потерять хотя бы одно из них. Надо же, елка уже на месте.

Вытащив один из ящиков на свет, падавший от голой лампочки под потолком, Майкл открыл его и отбросил старую оберточную бумагу. Много лет он скупал эти маленькие фарфоровые шедевры по всем специальным лавкам города. Их собралось несколько сотен. Время от времени он продавал кое-что в «Больших надеждах». Ангелы, мудрецы, маленькие домики, карусельные лошадки и другие изумительно разрисованные безделушки из тончайшего бисквита. Даже подлинные украшения Викторианской эпохи не могли быть лучше этих изящных и хрупких вещиц. Там были крошечные птички с настоящими перышками, деревянные шары, мастерски расписанные пышными розовыми бутонами, посеребренные звезды и еще множество забавных и удивительно красивых игрушек.