Джонни и мертвецы

Но окончания фразы никто не услышал — звукоинженер вырвал все шнуры из розеток и саданул по пульту молотком.

Ребята обступили приемник.

— В этот их прямой эфир вечно звонят какие-то чокнутые, — сказал Холодец. — Слушали когда-нибудь «Ночной отпад Двинутого Джима»?

— Никакой он не двинутый, — сказал Ноу Йоу. — Это все ля-ля. Крутит себе старые пластинки и все время орет «йесс!» и «йо-хоу! йо-хоу!» Какой он двинутый? Убогий он.

— Ага, — сказал Холодец.

— Ага, — сказал Бигмак.

— Ага, — сказал Ноу Йоу.

И они посмотрели на Джонни — так, словно что-то сообразили.

— Гм-гм, — сказал Холодец.

— Гм, — сказал Бигмак.

— Так это были они, да? — сказал Ноу Йоу.

— Да, — сказал Джонни. — Это были они.

— He похоже на обычную передачу. А как им удалось позвонить?

— Не знаю. Наверное, среди них есть те, кто при жизни умел пользоваться телефоном. И, может быть, когда умираешь, делаешься капельку сродни… электричеству и всякому такому.

— Они чуть не назвали твою фамилию, — сказал Холодец.

— Да.

— А кто это пел?

— Наверное, Уильям Банни-Лист. Он слегка коммунист.

— А я думал, коммунисты вывелись, — сказал Ноу Йоу.

— Вывелись. И он — один из них.

— Ты хочешь сказать, теперь сюда в любую минуту может причапать Род Серлинг со своим талмудом? — спросил Бигмак. — Ну, знаешь, как в «Сумеречной зоне».

— А откуда они узнали, что передают? — спросил Ноу Йоу.

— Я одолжил им дедушкин транзистор.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Ноу Йоу. — Я думаю, ты заварил нехилую кашу.

— Я и сам так думаю.

— Да ну вас! — сказал Холодец. — Хватит! Голоса по радио? Ну вы скажете! Нашли о чем базарить. Мало ли что это было. Может, какие-нибудь пацаны развлекаются. Чушь собачья! Призраки не звонят на радиостанции!

— Я видел фильм, где призраки лезли из телефона, — сообщил Бигмак, Самый Тактичный Человек В Сплинбери.

— Молчи! Я тебе не верю!

В телефонной будке было очень холодно.

— Надо сказать, когда ты мертв, пустить электрический ток не проблема.

— Что вы делаете, мистер Флетчер?

— Ей-богу, проще простого. С кем теперь поговорим?

— Нужно связаться с ратушей!

— Но сегодня суббота, миссис Либерти. Там никого нет.

— Тогда разыщите юного Джонни. Не понимаю, что он имел в виду, когда сказал, что нужно попробовать отыскать среди тех, кто похоронен на нашем кладбище, известных людей. Вот они мы!

— Ну-с, рискнем. На редкость понятная схема.

— Куда подевался мистер Банни-Лист?

— Слушает какое-то «Рэдио Москоу». По беспроволочному телеграфному аппарату.

— Я впервые покинул кладбище. Знаете, это, оказывается, очень бодрит.

— Да. Я просто воспрянула духом.

— Выход есть всегда, — заметил мистер По-рокки.

Кто-то тихонько кашлянул. Все оглянулись.

Сквозь ограду за ними наблюдал мистер Строгг.

На мертвецов словно выплеснули ушат холодной воды (при мистере Строгге они всегда серьезнели), и они неловко затоптались на месте.

— Вы снаружи, — сурово уличил их мистер Строгг. — А это — Непорядок.

— Но мы совсем рядом, Эрик, — сказал Олдермен. — Рукой подать. Ничего страшного, это ведь во имя…

— Это НЕПОРЯДОК.

— Мы не обязаны его слушать, — заметил мистер Порокки.

— Беды не оберетесь, — пригрозил мистер Строгг.

— Ничего подобного, — ответил мистер Порокки.

— Вы вторгаетесь в Ведомое, — не унимался мистер Строгг. — Вас ждут страшные неприятности. Заметьте, не по моей вине. Фу!

Он повернулся и удалился в сторону своей могилы.

— Наберите номер, — велел мистер Порокки.

Все точно очнулись.

— А знаете, — промолвила миссис Либерти, — возможно, он прав…

— Забудьте про мистера Строгга! — Мистер Порокки раскрыл ладони. Из его рукава вылетела белая голубка и, моргая, уселась на таксофон. — Набирайте номер, мистер Флетчер.

— Добрый день, справочная, назовите фамилию, пожалуйста.

— Джон Максвелл. Проживает в Сплинбери,

— Боюсь, этой информации недостаточно…

— Это все, что мы… (Послушайте, я вижу, как это работает, вот здесь соединение. ..) (Сколько нас сюда набилось?) (А можно мне попробовать? Пожалуйста!) (Это куда лучше, чем всякие спиритические сеансы. ..)

Оператор потрогала наушник. У нее почему-то замерзло ухо.

— Ой!

Наушник отлепился с трудом.

К ней наклонилась соседка справа:

— В чем дело, Дон?