Джонни и мертвецы

— Я нечаянно, — привычно ответил Джонни. На него вечно вешали всех собак.

— Да нет, могло обернуться по-всякому, — сказал мистер Аттербери. — Старая сортировочная станция, конечно, не подарок, но… надежда есть, можешь мне поверить. Народ зашевелился.

— Это верно. Уйма народу.

— «ОСП» шумиха ни к чему. Приехали районный инспектор и уполномоченный Комиссии по градостроительству. Пожалуй, наша возьмет.

— Это хорошо. Гм…

— Ну?

— Я вас видел по телевизору, — выпалил Джонни. — Вы сказали, что «ОСП» «патриотически настроена», «руководствуется заботой об интересах общества» и «готова к сотрудничеству».

— Вполне возможно, что так и есть. У них нет выбора. Они, конечно, хитрят, но, пожалуй, в конце концов все-таки прогнутся. Поразительно, чего можно добиться добрым словом.

— А. Да… Ну тогда… Мне нужно пойти кое-кого поискать. Вы не против?

Мистер Строгг бесследно исчез. Остальные не появлялись. Джонни целый день провел на кладбище, сперва с орнитологами и представителями «Сплинберийского общества защиты дикой природы», обнаружившими за мемориалом Уильяма Банни-Листа лисью нору, потом с какими-то японскими туристами. Никто точно не знал, откуда взялись японские туристы и что им нужно, но могила миссис Либерти подверглась чрезвычайно тщательному и подробному фотографированию.

Однако в конце концов и у японских туристов закончилась пленка. Они сделали последний, групповой, снимок перед памятником Уильяму Банни-Листу и отправились к своему автобусу.

Кладбище опустело. Солнце садилось за склады ковровой фабрики.

Миссис Тахион покатила доверху нагруженную пожитками универсамную тележку к неведомому месту своего ночлега.

Легковые машины одна за другой отъехали от старой галошной фабрики, остались только бульдозеры, похожие на доисторических чудищ, которых застигло врасплох резкое похолодание.

Джонни бочком подобрался к заброшенному маленькому надгробию под деревьями.

— Я знаю, что вы здесь, — прошептал он. — Вы не можете уйти, как остальные. Вы должны оставаться. Потому что вы призрак. Настоящий призрак. Вы по-прежнему здесь, мистер Строгг. Вы не просто обретаетесь здесь, как все остальные. Вы — здешнее привидение.

Ни звука в ответ.

— Что вы такого натворили? Вы убийца? По-прежнему ни звука. Тишина стала мертвой.

— Послушайте, мне жаль, что телевизор забрали, — нервно прибавил Джонни.

Тишина, такая густая и плотная, что хоть матрацы набивай.

Джонни зашагал прочь — так быстро, как только смел.

ГЛАВА 9

— Этот скандал из-за кладбища определенно оживил город, — сказала мама Джонни. — Отнеси, пожалуйста, поднос дедушке. И расскажи ему, что да как. Он очень всем этим интересуется.

Дед смотрел новости на хинди. И не потому, что ему так хотелось, — просто пульт куда-то запропастился, а как переключать каналы без него, никто не помнил.

— Дед, держи поднос.

— Угу.

— Знаешь старое кладбище? Где ты показывал мне могилу Уильяма Банни-Листа?

— Угу.

— Так вот, может быть, теперь его не станут застраивать. Вчера вечером было собрание.

— Угу.

— Я там выступал.

— Угу.

— Так что, может, все еще обойдется.

— Угу.

Джонни вздохнул и вернулся в кухню.

— Мам, можно взять старую простыню?

— Господи, зачем?

— У Холодца хэллоуиновская вечеринка. Не могу придумать ничего другого.

— Если ты собираешься прорезать в ней дырки, возьми ту, которой я закрываю мебель от пыли.

— Спасибо, мам.

— Такую розовую.

— Ну ма-а-а-а-ма!

— Да она почти состиралась. Никто и не заметит.

Вдобавок выяснилось, что с одного края на простыне сохранились остатки вышивки — цветочного узора. Джонни взялся за ножницы и сделал что смог.

Он обещал пойти — и пошел. Но очень длинным и кружным путем, спрятав простыню в пакет (на случай, если мертвецы вдруг вернутся и столкнутся с ним). К тому же требовалось поразмыслить о мистере Строгге.

Через несколько минут после его ухода по телевизору началась английская программа новостей, куда менее интересная, чем известия на хинди.

Некоторое время дедушка смотрел, потом выпрямился.

— Эй, дочка, тут сказали, старое кладбище пытаются спасти.

— Да, папа.

— Сдается мне, на трибуне был наш Джонни.

— Да, папа.

— Мне никогда ничего не рассказывают! А это что?

— Курица, папа.

— Угу-

Они летели над горными плато Азии, где когда-то караваны верблюдов возили шелк за пять тысяч миль, а теперь вооруженные безумцы пытались истребить друг друга во имя Аллаха.