81  

— Конечно, но ведь и ты ему здорово помог! Я посмотрел на нее, хотя после всего этого мне вовсе не надо было смотреть на нее, чтобы знать, что со своей шевелюрой и моими усами, после пушистого орешка, космической обезьяны и плетеной корзинки с черникой она больше всего похожа на Майский ливень Веласкеса, с которым я мог бы заниматься любовью.

Живопись — это любимый образ, который входит в тебя через глаза и вытекает с кончика кисти,и то же самое любовь!

Шафарринада, шафарринада, шафарринада, шафарринада, шафарринада — вот новая сперма, от которой родятся все будущие художники мира, ибо «шафарринады» Веласкеса имеют вселенский характер.

1961-й год

На толстой, нотариального вида конторской тетради, которой Дали записывал свои мысли 1961-го года, красными прописными буквами помечено «TOP SECRET» — «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». Позже мы узнаем, о чем же размышлял в ту пору Дали в Порт-Льигате и в Нью-Йорке. А сегодня отнесемся же с уважением к этой скрытности, которая так мало на него похожа.

1962-й год

НОЯБРЬ

Порт-Льигат, 5-е

Из шестнадцати атрибутов Раймондо Луллио можно получить 20 922 789 888 000 различных сочетаний. Просыпаюсь с мыслью добиться того же числа комбинаций внутри своей прозрачной сферы, где вот уже четыре дня провожу первые опыты (насколько мне известно, первые) по «мушиным полетам». Однако вся домашняя прислуга в смятении: море разбушевалось. Говорят, это самый сильный шторм за последние тридцать лет. Выключено электричество. Темно как ночью, и нам пришлось зажечь свечи. Желтая барка Галы сорвалась с якоря, и теперь ее отнесло на середину бухты. Наш матрос рыдает, в отчаянии стуча по столу огромными кулачищами.

— Нет, я не в силах смотреть, как эта лодка разобьется о скалы! — вопит он.

Я слышу эти крики из своей мастерской, куда приходит Гала, прося меня спуститься, дабы утешить матроса, прислуга думает, что он сошел с ума. И вот, спускаясь, я прохожу через кухню, где с первой же попытки с проворством и ловкостью неслыханного лицемерия на лету ловлю муху, которая нужна мне для опытов. И никто даже этого не замечает. Матросу же говорю:

— Перестань убиваться! Ну купим новую лодку. Кто же мог предвидеть такой шторм!

И тут с внезапным кокетством я вдруг дохожу до того, что опускаю ему на плечо руку, в которой зажата пойманная муха. Он вроде бы сразу же успокаивается, и я снова поднимаюсь к себе в мастерскую, чтобы спрятать муху в сферу. Наблюдая за полетом мухи, слышу истошные крики с пляжа. Бегу.

Семнадцать рыбаков и слуг вопят: «Чудо! Чудо!» В тот момент, когда барка должна была вот-вот разбиться о скалы, внезапно переменился ветер, и она, словно верное, послушное животное, выбросилась на песчаную отмель прямо напротив нашего дома. Какой-то моряк со сверхчеловеческой ловкостью забросил привязанный к концу каната якорь и умудрился оттащить лодку в безопасное место, где ее уже не могли достать волны, которые, толкая в борт, относили лодку к скалам. Надо ли уточнять, что помимо имени Галы барка моя носила еще и название «Milagros», что означает чудеса.

Одновременно со всем этим я, возвратившись в мастерскую, констатирую, что только одна моя муха совершила уже множество чудес, самое удивительное из которых заключается в том, что она осуществила 20 922 789 888 000 комбинаций, которые определил Раймондо Луллио и которых я так страстно желал при пробуждении.

До полудня оставалось ровно восемь минут.

Как же, должно быть, густо насыщена жизнь такими вот уплотнениями, состоящими из смеси случая и исступленной ловкости! Что заставило меня вспомнить о своем отце, как одним июньским утром тот зарычал как лев:

— Идите все сюда! Скорей! Скорей!

Мы тут же все сбежались, не на шутку встревожившись, и застали отца, указывающего пальцем на восковую спичку, вертикально стоявшую на шиферных плитках. Зажегши, сигару, он подбросил спичку высоко вверх, и та, описав порядочную петлю и, скорей всего. Погаснув в полете, вертикально упала вниз и, прилипнув концом к раскаленной плитке, встала торчком и снова от нее зажглась. Отец не переставая созывал крестьян, которые уже столпились вокруг него:

— Сюда! Сюда! Такого вы уже никогда больше не увидите!

В конце обеда я, все еще находясь под сильным впечатлением этого столь взволновавшего меня происшествия, изо всех сил подбросил вверх пробку, и она, ударившись о потолок, отскочила потом от верха буфета и в конце концов замерла в равновесии на краю карниза, на котором висели портьеры. Это второе происшествие ввергло отца в состояние какой-то прострации.

  81  
×
×