– А ты… А ты…
– Юная леди, это очень неприлично! – погрозил девочке пальцем Прентис.
– Прентис, заткнись! – велел Льюис.
– Я не шалавка!..
– Дядя Кен, а что значит – отпед…
– Штанишки менять! Штанишки менять!
– Малявка-шалавка! Малявка…
– Ну, все! Все! – перекричал Кеннет пронзительный детский гам.– Уймитесь! Эй, орда несносная, вы хотите узнать про звук или нет?
– Но…
– Она…
– Я…
– Молчать! – взревел он, вскакивая на ноги и потрясая кулаком над головой и делая картинный пируэт, чтобы жест адресовался каждому.– Ведете себя как дети! Да кабы я мог терпеть такие пытки – учителем бы остался.
– Пап, но мы же дети! – выкатил глаза Прентис, замотал головой и снова рухнул в траву, на этот раз – с громким охом.
– «Невинность – не оправдание», Прентис Макхоун,– громогласно заявил Кеннет, грозя пальцем лежащему ребенку.– В школе, где я учился, это было девизом, и вам всем следует зарубить его на носу!
Одного только Льюиса не веселило это представление. Он играл с травинкой. Остальные – кто хохотал во все горло, кто сидел скорчившись, втянув голову в плечи, крепко обхватив себя руками, и давился смехом, и обменивался с другими выразительными взглядами и кивками.
– Господи Боже! – воззвал Кеннет к чистому голубому небу, задрав голову и раскинув руки,– обрати Взор Твой на младенцев сих, не ведающих, что творят, и удели им чуток ума-разума, прежде чем за них возьмется наш жестокий мир!
– Ха! Мистер Макхоун, вы же в Бога не верите! – закричала добравшаяся до середины стены Эшли – ее лицо было уже почти вровень с лицом Кеннета.
Он повернулся к ней:
– И что с того, дружок? Я не верю в Санта-Клауса, но ведь Прентис на Рождество всегда получает подарки.
– Ну, мистер Макхоун,– помахала ладошкой Эшли,– разве можно попу с пальцем сравнивать!
С таким видом, будто глубоко шокирован, Кеннет шагнул назад:
– Ах ты, уличный лингвист! Что еще за выраженьица заборные? – Он снова вскинул руки.
И тут Эшли спрыгнула прямо на него с криком «Джурмонимо!»[43]
Девочка ударилась ему в грудь, головой стукнулась о его подбородок, обвила ручонками его шею, коленки вонзились ему в живот. Он тоже ее обхватил, чтобы не упала, резко качнулся назад, сам чуть не повалился, успев заметить, что позади него на траве сидят близняшки.
Он опустился на колени, сгруппировался и не задел Дайану и Хелен. Шатаясь, встал – Эшли вцепилась в него как обезьянка, ножками обвила его талию, и от девочки пахло… не только потом.
– Ладно,—проговорил он, чуть переведя дух,– спасибо тебе, Эшли, за участие.
Остальные немножко притихли. Эшли сильно терла ладонью лоб. Кеннет нахмурился, отстранил девочку от своей груди, чтобы заглянуть ей в личико. Грязное, а так все в порядке.
– Эшли, что ты такое сейчас прокричала?
– Мистер Макхоун,– ответил хрипловатый голосок,– я сказала: «Джурмонимо!»
Он рассмеялся и поставил ее на землю. Опустился на колени, сел, сделал кувырок. Дети охотно последовали примеру, только Эшли осталась на ногах. Она сложила руки на груди, далеко выпятила нижнюю губу.
– Не смешно! Я пошла домой, есть хочу.
– Ха, ха, ха, ха! – проговорил Кеннет с закрытыми глазами, держась за живот.—Ха, ха!
– Вы и в школе так веселились? Кеннет открыл глаза.
– Дядя Рори! – Прентис вскочил, и побежал к вновь прибывшему, и врезался точно так же, как Эшли только что —в прентисовского отца. Рори рассмеялся, схватил мальчика, закружился вместе с ним, отпустил руку, и схватил за ногу, и еще раз крутанул Прентиса.
– Ва-а-а-а!..—завопил Прентис. Рори опустил его на землю. Кеннет подошел к Рори, обнял:
– Как же я рад тебя видеть!
– И я рад, Кен.
– Давно приехал?
– Десять минут назад.
Объятия разомкнулись. Кеннет оглядел брата с головы до ног.
– Дядя Рори! Дядя Рори! Фокус покажите! Покажите фокус!
Каштановые кудри Рори были острижены почти до «ежика», загорелое лицо чисто выбрито. Рори, задумчиво пожевав губами, достал из кармана монетку, наклонился к детям, заставил денежку пройтись по фалангам пальцев и исчезнуть в кулаке. Потряс кулаком, а когда ладонь раскрылась, монетки как не бывало. Наградой фокуснику был счастливый визг.
Рори похудел и казался слегка усталым; старенькие джинсы выблекли, на коленке – прореха. От рубашки из сетчатой ткани исходил слабый запах одеколона с пачули.
Монетка появилась из-за уха Дайаны. Она вытаращила глаза, прижала ладошку ко рту.