Наваждение

Может быть, некоторые браки обречены с самого начала?

Она действительно так считала, и Чарли, по крайней мере в этот момент, был с ней вполне согласен.

— В последнее время я тоже пришел к такому выводу, — кивнул он. — Наш брак с Кэрол казался мне чуть ли не идеальным, но сейчас я понимаю, что был слеп и глуп. Вы ведь тоже очень любили своего мужа?

Франческа кивнула, и Чарли, воодушевившись, продолжал:

— В итоге оказалось, что у нас с вами то ли глаза были не на месте, то ли мозги. Теперь Кэрол выходит замуж за шестидесятилетнюю развалину — за старика, который всю жизнь только и делал, что коллекционировал хорошеньких девиц, а ваш бывший муж женится на двадцатилетней девчонке и начинает делать ей детей. Как такое можно было предвидеть? Кто ответит нам? Не к гадалке же, в самом деле, обращаться! Можно, правда, попробовать сделать вот как… В следующий раз — если у меня будет следующий раз — я стану все время спрашивать у своей жены: "Как ты? Как я? Как мы?

Ты счастлива? Изменяешь ли ты мне, и если нет, то почему?"

Франческа не выдержала и рассмеялась, но Чарли не шутил, или, вернее, хотел быть серьезным. То, что с ним случилось, заставило его о многом задуматься. Но он не знал, удастся ли ему воспользоваться новыми познаниями на практике.

Франческа неожиданно погрустнела.

— Вы храбрее меня, Чарли, — сказала она. — Для меня никакого «другого раза» просто не может быть. Я уже решила.

Она сказала ему это потому, что хотела стать его другом — не больше. Романтическое увлечение не входило в ее планы.

— Вы не можете этого решить, — твердо сказал Чарли. — Никто не знает своего будущего!

— Могу, — возразила Франческа. — Я — могу.

Никто больше не завладеет моим сердцем, чтобы потом растоптать его.

— А вдруг следующий раз обойдется без портретов на журнальных обложках и рекламы по телевидению? — поддразнил ее Чарли. — Или наоборот:

Заранее продайте права на показ вашего очередного мужа, и будете спокойно получать проценты.

Франческа через силу улыбнулась, но ее улыбка тотчас же погасла. Очевидно, даже сейчас она не могла шутить на эту тему.

— Вы просто плохо представляете себе, что это такое! — сказала она с чувством, но Чарли достаточно было просто заглянуть в ее глаза, чтобы понять, каково ей пришлось. В ее чудных зеленых глазах не было ничего, кроме боли, и он невольно вспомнил слова Моник о том, как ее мать плакала сутками напролет. Именно поэтому Франческа старалась держаться подальше от людей и так неохотно шла на контакт, именно поэтому она встретила его появление в штыки, однако сейчас Чарли забыл о своем потрясении и был полон сострадания к этой несчастной и милой женщине. Повинуясь безотчетному порыву, он поднялся, обнял ее за плечи и прижал к себе, и Франческа не отшатнулась — она поняла, что в этом жесте нет ни угрозы, ни посягательства на ее свободу. Он предлагал ей свою дружбу, и Франческа приняла его предложение.

— Знаешь, что я тебе скажу, — проговорил Чарли, вдруг переходя на «ты». — Когда в следующий раз ты решишь броситься в эту авантюру — ну, в ту, которую некоторые именуют «священным и нерушимым союзом двух любящих сердец», — я хотел бы представлять твои интересы. Хочешь, я буду твоим брачным агентом?

Франческа покачала головой;

— На твоем месте я бы на это не рассчитывала, Чарли… Этого не будет. Только не со мной.

Чарли понял, что она действительно решила это твердо и переубедить ее вряд ли кому удастся.

— Тогда давай заключим что-то вроде договора, — предложил он, желая снова вернуть разговор в русло легкой, шутливой беседы. — Скажем, мы условимся, что ни один из нас не должен больше жениться и выставлять себя наивным глупцом перед всем белым светом. Но если кто-то из нас двоих все же вступит в брак, то и другой обязан будет поступить так же. Ну как, согласна?

— Мне это что-то напоминает, — отозвалась Франческа, задумчиво глядя на него.

— Я знаю. Подвиг камикадзе.

— Скорее — групповое самоубийство.

Она знала, что Чарли шутит, что он старается ради нее, и… не имела ничего против. Впервые за много месяцев Франческа смеялась над своей бедой и — как ни странно — чувствовала себя намного лучше. Во всяком случае, на душе у нее не было прежней, уже привычной тяжести. Что касалось Чарли, то она не думала, что сделала для него так же много, как он для нее, но, когда она сказала ему об этом, Чарли с горячностью ей возразил.