Наваждение

Они еще немного поговорили об обстоятельствах удивительной жизни Сары Фергюссон, а в десять часов Чарли отвез Франческу и Моник домой.

Девочка была очень довольна тем, как прошел вечер, и без умолку болтала; Франческа же молчала, но по блеску ее глаз Чарли понял, что она тоже получила удовольствие, и даже, может быть, больше, чем ожидала.

— Позвони мне, когда прочтешь, — сказал он на прощание и, не в силах справиться с желанием слегка подразнить ее, добавил:

— Там осталось еще много таких книжек, так что будь паинькой, иначе никакого продолжения!

Франческа рассмеялась.

— У меня такое подозрение, что эта штука действует посильнее наркотика — стоит только начать, и уже не сможешь остановиться, — сказала она. Ей очень хотелось поскорее начать читать.

— С тех пор как я их нашел, я забросил все дела и только и делаю, что читаю, — признался Чарли и тут же добавил:

— Придется написать о Саре диссертацию.

— Лучше напиши о ней книгу, — серьезно посоветовала Франческа, — Сара, наверное, заслуживает того, чтобы о ней знали и помнили ее.

Чарли отрицательно покачал головой.

— Это скорее твоя область, чем моя, — возразил он. — Я все-таки архитектор, а не историк и не писатель. Что касается памятника Саре, то его уже воздвигли. Я в нем живу.

Но Франческа с ним не согласилась.

— Нет, — твердо сказала она. — Кто-то обязательно должен написать о ней или, по крайней мере, опубликовать ее дневники.

— Посмотрим, — Чарли пожал плечами. — Сначала их надо прочесть. Потом я хочу отдать их миссис Палмер. В конце концов, строго говоря, они принадлежат ей.

Он действительно не мог оставить у себя дневники, хотя ему этого очень хотелось. Но даже если бы Глэдис не согласилась подарить или продать ему эти старые книги, Чарли не стал бы расстраиваться по этому поводу. Главным для него было про честь дневники до конца. Они уже подарили ему такую радость, какую не могли бы дать сотни и сотни томов, написанных другими людьми, а теперь он мог поделиться своей радостью и с Франческой.

— Я обязательно позвоню, — пообещала она и еще раз поблагодарила его за чудесный вечер.

Чарли знал, что эти слова были не пустой формальностью, но ворота ее крепости были закрыты так же надежно, как и вчера, и он даже не стал пытаться проникнуть сквозь них туда, где в смятении и тревоге билось ее нежное раненое сердце.

Всю обратную дорогу он думал только о том, как бы ему хотелось освободить Франческу из ее добровольного заточения и снова вывести в светлый, ясный и счастливый мир. И Чарли очень надеялся, что Сара поможет ему в этом.

Глава 9

Прежде чем покинуть Длинный дом и отправиться в обратный путь, Франсуа поговорил со старейшими женщинами рода, прося их помочь Саре.

Женщины дали ему целебные травы — в том числе одну очень сильную, научили готовить укрепляющие настои и даже предложили приехать к Саре, когда наступит ее срок. Сара была тронута их добротой и участием и обещала, что, как только они вернутся в Шелбурн, она сразу начнет принимать индейские снадобья.

Наконец, сердечно попрощавшись с индейцами, они тронулись в обратный путь. Теперь, зная ее положение, Франсуа старался не спешить, и они даже несколько раз заночевали в лесу в маленькой, но очень теплой палатке из шкур, которую Франсуа взял с собой. И весь путь он был очень осторожен и внимателен, стараясь не допустить возможного несчастья.

Когда они добрались наконец домой, стояла уже середина марта, а в конце апреля Сара впервые почувствовала, как ребенок шевельнулся в ее чреве. Это было знакомое и очень приятное ощущение, однако, несмотря на все усилия Франсуа, который старался ее успокоить, Сара по-прежнему испытывала страх. Травы, которые дали индианки, она принимала с рвением, но бывали минуты, когда она впадала в отчаяние и переставала верить в то, что роды пройдут благополучно.

К этому времени кое-кто из соседей уже догадался, что они живут вместе. Женщины, заходившие на ферму, чтобы проведать Сару, частенько натыкались на Франсуа, да и ее состояние трудно было скрыть от их проницательного взгляда. Со временем новость докатилась и до Дирфилда, и Сара получила письмо от миссис Стокбридж, которая умоляла ее опровергнуть кошмарный слух, будто она живет с дикарем. В ответ Сара написала, что она, разумеется, не живет с дикарем — так оно и было, — хотя это вряд ли могло успокоить бостонский свет.