Американский психопат

Я, разумеется, думаю о другом и размышляю над собственными вопросами: Подсел ли я на фитнесс? Можно ли назвать меня противником общепринятых правил и норм? Могу я устроить себе свидание с Синди Кроуфорд? Если у тебя знак зодиака — Весы, это о чем-нибудь говорит, и если да, то как это доказать? Сегодня я был одержим идеей отправить по факсу кровь Сары, нацеженную мною из ее вагины, в ее офис в Манхэттене, и не пошел в тренажерный зал, потому что буквально на днях доделал ожерелье из позвонков какой-то из девиц, так что мне хотелось побыть дома и помастурбировать в белой мраморной ванне, надев ожерелье на шею — что я и сделал, рыча и отфыркиваясь, как какой-нибудь дикий зверь. Потом я посмотрел кино про пять лесбиянок и десять вибраторов. Моя любимая рок-группа: «Talking Heads». Любимый алкогольный напиток: J&B или «Абсолют» со льдом. Любимое телешоу: «Поздней ночью с Дэвидом Леттерманом». Любимый безалкогольный напиток: диетическая пепси. Минеральная вода: Evian. Вид спорта: бейсбол.

Разговор идет как бы сам по себе — никакой темы, никаких четких конструкций, никакой объединяющей логики или чувства; за исключением, разумеется, его собственной скрытой, законспирированной логики. Просто слова, и, как в иностранном фильме с некачественным дубляжем, они накладываются друг на друга, так что почти ничего не слышно. Мне трудно сосредоточиться, потому что в последнее время со мной разговаривают банкоматы, и иногда высвечивают на экране странные обращения зелеными буквами, типа "Разнеси все к чертям в «Sotheby's», или «Убей президента», или «Скорми мне бродячую кошку», и еще меня до смерти напугала парковая скамейка, которая гналась за мной шесть кварталов — вечером в прошлый понедельник — и тоже пыталась со мной заговорить. К разрушениям я отношусь очень спокойно. Для меня это естественно. Так что мой вклад в общую беседу ограничивается встревоженным высказыванием:

— Я никуда не пойду, если у нас не заказан столик; у нас заказано где-нибудь или нет?

Я замечаю, что мы все пьем сухое пиво. Интересно, кроме меня, еще кто-нибудь это заметил? Я — в темных очках без диоптрий в оправе под черепаховый панцирь.

В «Harry's» есть телевизор; идет Шоу Патти Винтерс. Теперь оно выходит не утром, а после обеда, и соперничает (не сказать, чтобы успешно) с Джеральдо Риверой, Филом Донахью и Опрой Уинфри. Тема сегодняшней передачи: равнозначен ли успех в бизнесе счастью? В «Harry's» дружно отвечают: «Определенно!», — сопровождая это криками и гиканьем. Все весело и дружелюбно смеются. Теперь на экране — кадры из старого репортажа с инаугурации президента Буша, потом — речь предыдущего президента Рейгана с еле слышными комментариями Патти. Ребята заводят вялый и неинтересный спор о том, врет он или говорит правду, хотя слов никто не разбирает. Единственный, кто горячится по-настоящему, это Прайс, и хотя мне кажется, что его голова занята чем-то другим, он использует этот повод для того, чтобы хоть на ком-нибудь сорвать свою неудовлетворенность. Он говорит, напустив на себя неуместно возмущенный вид:

— Как он может так лгать?! Как он может нести эту херню после всего дерьма?!

— О господи, — я готов застонать. — Какого еще дерьма? Ну чего, мы решили, где будем заказывать столик? Вообще-то я не очень голоден, но хотелось бы сделать заказ заранее. Как насчет «220»? — Немного подумав, я добавляю: — Макдермотт, какой у него там рейтинг, в новом «Загате»?

— Только не «220», — говорит Фарелл, опережая Крейга. — В последний раз, когда я разжился там кокаином, он был так сильно разбавлен слабительным, что я едва успел снять штаны.

— Ну да. Жизнь — сплошной облом, а потом ты умираешь.

— В общем, вечер был безнадежно испорчен, — вздыхает Фарелл.

— В последний раз ты там был с Кирией, — говорит Гудрич. — Поэтому вечер был безнадежно испорчен?

— Она поймала меня на второй линии, когда я говорил по телефону. Что я мог сделать?! — Фарелл пожимает плечами. — Прошу прощения.

— Поймала на второй линии, — Макдермотт с сомнением подталкивает меня локтем.

— Заткнись, Макдермотт, — говорит Фарелл, дергая Крейга за подтяжки. — Чтоб тебе с нищенкой переспать.

— Ты, Фарелл, упустил из виду одно обстоятельство, — говорит Престон. — Макдермотт сам нищий.

— Кстати, а как там Кортни? — интересуется Фарелл, хитро поглядывая на Крейга.

— Просто скажи «нет», — смеется кто-то.

Прайс отрывается от телевизора, смотрит на Крейга, потом — на меня, показывает на экран и говорит, пытаясь скрыть свое недовольство: